Василий Шаталов - О дереве судят по плодам

Добывать эпсомит бульдозерами начали на комбинате недавно. Механизированный способ предложил Липатов. Это не только позволило повысить добычу эпсомита, но и избавиться от ручного труда.

А раньше его добывали лопатой. Стоя по колено в ледяной воде, рабочий сгребал эпсомит и загружал им небольшую тележку на тракторном прицепе.

Но много ли соберешь лопатой?

Тогда Александр Андреевич предложил применить бульдозеры. На комбинате не все поддержали предложение Липатова. Дело в том, что эпсомит залегает над поваренной солью слоем толщиною всего в 15 сантиметров. Скептики утверждали, что машины не могут работать с такой точностью, что они обязательно заденут и «поваренку» и что, де, поэтому, эпсомит, смешиваясь о галитом, будет низкого качества.

Другие отвергали метод Липатова потому, что опасались, что тяжелые бульдозеры будут тонуть, проваливаясь на слабых участках.

В начале так оно и случилось, но это не обескуражило Липатова. Он перенес добычу эпсомита на середину, и дело наладилось.

Эпсомит, как и сульфат натрия, минерал временный. Его кристаллизация происходит только в холодное время. Примерно в апреле добычу эпсомита прекращают. Под действием тепла он снова превращается в жидкость, и никакой бульдозерист уже не рискнет вывести свою машину на озеро.

Меня несколько озадачило одно обстоятельство: как это бульдозеристы так ухитряются снять эпсомит, что не смешивают с ним поваренную соль?

— Это делается просто! — ответил Липатов. — Прежде всего мы берем пробы и отвозим в лабораторию. Там и проверяют эпсомит. Потом… у нас есть своя, так сказать, походная лаборатория. — Липатов открыл рот и показал на кончик языка.

— Как известно, — продолжал он, — поваренка соленая, эпсомит горький. Прямо тут на озере, и пробуем его. Ничего, язык не подводит. — Сказав это, Липатов заторопился. — Ну, вы тут толкуйте, а нам пора, — и, подняв руку, дал сигнал бульдозеристам.

Дружно взревели моторы. Окутавшись густым синим облаком дыма, они покинули берег. Шли медленно, развернутым фронтом, и за каждой машиной, как за кораблем, тянулся широкий пенистый след. Липатов тоже вышел на озеро и находился в кабине того бульдозера, который долго не хотел заводиться.

Не дойдя до середины, бульдозеры разделились на две группы и разошлись в стороны. Потом, повернув обратно, они двинулись навстречу друг другу. Затем каждая из машин то отступала назад, то снова шла вперед, на сближение и вскоре между двумя рядами бульдозеров, над сверкающей лазурью озера показался холмик эпсомита — такой чистой, такой первосозданной белизны, какую просто не с чем сравнить! Холмик постепенно рос и через некоторое время превратился в белоснежный бугор.

На озере Липатов вел себя очень деятельно. Он был похож на полководца, смело и решительно руководившего действиями стальной армады. Он то и дело высовывался из кабины бульдозера, приподнимался и энергичным чапаевским жестом указывал ей путь для «атак» и «отступлений». Власть имел только жест. Голос все равно потонул бы в могучем рокоте и шуме машин.

Мы долго следили за их работой. Повернувшись ко мне, Куницын спросил:

— Вы читали «Зеленый луч» Соболева?

Откровенно говоря, этот вопрос показался мне довольно странным.

— Читал. А что?

— А вы приглядитесь-ка хорошенько к поверхности озера, — почти шепотом произнес Владимир Васильевич. — Что-нибудь видите?

В самом деле… Как же это я раньше не обратил внимания на такое удивительное явление. По всему озеру, перекрещиваясь, как свет прожекторов, лежали едва заметные лучи. Казалось, что некоторые из них, рассекая лазоревую гладь озера, касались его белого чистого дна. И это солевое дно мягко светилось сквозь прозрачную зелень загадочного луча. Как, откуда могли эти лучи появиться здесь, на озере, — Куницын объяснить не мог. Но мне они напоминали давнюю встречу с Леонидом Сергеевичем Соболевым, в мою бытность студентом Московского университета.

Это было в 1943 году. На нашей земле еще гремела война с фашистами. Каждый вечер в небо Москвы, словно огромные рыбины, всплывали серебристые аэростаты. Вражеские летчики изредка прорывались к окраинам советской столицы, но далеко не всем удавалось уйти обратно. Многие сгорали в беспощадном огне нашей зенитной артиллерии.

Мы, филологи-первокурсники в те дни частенько хаживали в Союз писателей, где собирались видные советские поэты и прозаики, обсуждались их новые произведения, разгорались горячие литературные баталии. Встречались мы тут с Александром Фадеевым, Николаем Асеевым, Семеном Кирсановым, Виктором Шкловским и многими другими.