Иван Лазутин - Родник пробивает камни

— Теперь его не получится, Корней. — Он стиснул худые плечи Брылева в своих руках. — Теперь, старина, все на своих местах! Да и мы с тобой давно перебесились.

Вошли Светлана, Капитолина Алексеевна и Владимир.

Брылев подошел к Капитолине Алексеевне и спросил, почему они не пригласили сюда Петра Егоровича и родителей Светланы.

— Они придут минут через десять. Их приведет билетерша партера. Мы уже договорились.

На лице Владимира Кораблинов прочитал недоверие и смятение. Очевидно, Светлана ему успела вкратце передать свой разговор с Кораблиновым, но он еще не до конца понял его значение и важность.

— Здравствуй, Володя, — Кораблинов приблизился к Владимиру и протянул ему руку. — Здравствуй, говорю.

— Здравствуйте, Сергей Стратонович, — пересохшим голосом ответил Владимир. Он и сейчас, спустя несколько лет после их последней встречи в ресторане «Чайка», ощущал на себе могущество и влияние какой-то неукротимой и вместе с тем коварной силы большого художника.

— Вернулся, блудный сын?.. — ворчливо проговорил Кораблинов, разглядывая его с ног до головы. — Возмужал, поматерел!..

— Не блудный, а прогнанный сын, — стараясь через силу улыбаться, ответил Владимир.

— Я надеюсь, Светлана Дмитриевна уже сообщила, зачем я пригласил тебя?

Владимир молчал.

— Да, я ему в общих чертах рассказала и думаю, что он меня понял, — ответила за Владимира Светлана.

— Что же ты молчишь? Ведь это будет главная мужская роль!

Владимир даже побледнел.

— Вряд ли я сейчас смогу играть эту роль…

— Почему? — Кораблинов скрестил на груди свои руки и, пружинисто покачиваясь на носках, в упор рассматривал Владимира.

— Володя?! Ты думаешь, что ты говоришь?! — Ошеломленная таким ответом, Светлана зажала в ладонях свои пылающие щеки.

Владимир по-прежнему неподвижно стоял посреди гримуборной, еще не до конца поборов внутреннее волнение. Лицо его оставалось бледным. Словно не расслышав упреков Светланы, стараясь выглядеть спокойным, он решительно ответил:

— Недавно я снимался в пробах на главную роль в фильме у Корнеева.

— У Корнеева? — резко переспросил Кораблинов.

— Да.

— И что же?

— Только что Корнеев сообщил мне, что я утвержден в главной роли. Съемки начнутся через две недели.

— Почему ты раньше мне ничего не сказал об этом? — с обидой в голосе спросила Светлана.

— Просто из суеверия.

Кораблинов сел в кресло и, пристально разглядывая Владимира снизу вверх, спросил:

— Значит, ты не можешь сниматься в большой роли в фильме, где будут играть твоя невеста Светлана Каретникова, твой старый друг и учитель Корней Брылев и твой… — Кораблинов сделал паузу, подбирая точные слова, которыми он может сказать о себе. Но его опередил Владимир:

— И мой любимый режиссер, на которого я чуть ли не молился и который вышвырнул меня, как щенка, из студии.

Кораблинов порывисто встал с кресла.

— Ты злопамятен, Володя. А это плохо.

Голос Владимира окреп, бледность на щеках исчезла. Он пришел в себя.

— А где гарантия, что на этот раз вы не выбросите меня за борт?

Кораблинов подошел к Владимиру и положил свою тяжелую руку ему на плечо.

— Если ты до сих пор носишь в душе обиду, то выскажи ее. Будет легче. Знаю по себе.

— Я очень хочу сниматься в вашем фильме. Но…

— Что «но»? И у тебя «но»?!

— Я боюсь вас, — тихо и как-то до кротости искренне проговорил Владимир.

Болезненно морща загорелый лоб, Кораблинов что-то мучительно припоминал. Наконец вспомнил.

— В каком году погиб твой отец?

— В сорок первом.

— Ты помнишь своего отца?

— В день его смерти я еще не родился.

Ход мыслей Кораблинова и его вопросы были никому не понятны. Недоверие и боязнь Владимира, а также растерянность Светланы сделали Брылева еще более настороженным. Капитолина Алексеевна теперь уже смутно понимала происходившее. Несколько раз на лице ее было написано выражение, с которым люди неистово кричат своему собеседнику: «Ты куда, дурачина!.. На тебя сваливается счастье, а ты чего-то раздумываешь, ломаешься, как копеечный пряник…»

И снова рука Кораблинова легла на плечо Владимира.

— Роль студента в «Третьем туре» ты можешь играть и не играть. Это твое дело. Но я прошу тебя, Володя, об одном: поверь, что я всегда любил тебя. Всегда… — Голос Кораблинова дрогнул, и он неожиданно смолк.

— Я слушаю вас, Сергей Стратонович.

— Ты можешь забыть старую обиду?

— Да.

Кораблинов повернулся к Светлане: