Александр Филатов - Вариант Дельта (Маршрут в прошлое - 3)

________________

Слышу, кое-кто из читателей вопиёт: „О чём они тут пишут?! Тоталитарное государство!! Диктатура!!!“ „Тоталитарная“, то есть – целостная страна, не раздробленная на куски и кусочки, на группки и группочки, на враждующие меж собой (простите, пожалуйста, – на „конкурирующие“, ясно же!) партии и партийки? – Конечно! „Диктатура“ – нет ! Простите, но это – лишь централизованное государственное руководство , действующее в интересах сохранения страны и народа, культуры и вектора собственного цивилизационного развития . Ах, вам и тут что-то не нравится? Ну, конечно же, – патерналисткое государство, а не „ночной сторож“! А вот нам, русским, не то, чтобы – не нравится, но не подходит ваше, западное (кстати, сверхбольшое и сверхбюрократическое) государство – Левиафан, как его называл кое-кто из ваших адептов! Нам также понятно, что врагам русской цивилизации так хочется, чтобы на удар вашего кистеня или кастета мы „отвечали“ ударом растопыренными пальцами, чтоб мы дрались между собой, укуривались, спивались, блудили… чтобы исчезли с лица Земли поскорее.

Что?! Ты, читатель, говоришь, что не из таких? Ну, тогда – давай „краба“ и читай дальше!

________________

Конечно же, молодёжи страны не хватило этого одного академического часа. Не хватило, чтобы „спустить пар“. Зато в большинстве случаев мотивацию и энергию молодых людей за этот час удалось направить в нужное, конструктивное русло. В результате страна без эксцессов и внутренней напряжённости людей вошла в мобилизационный режим (ещё раз, – уже в который – за этот бурный и тяжкий двадцатый век!). И… началась эпоха всеобщего творческого и трудового подъёма. Теоретически, во второй раз за историю СССР, но по своей сути, по содержанию , в первый. В первый, потому что не только внешняя и внутренняя обстановка в стране была иной. Но и задачи, которых предстояло достичь за пять лет, стали качественно иными. Не станем их перечислять – sapienti satis. Скажем только, что и социальная апатия, и пассивная (вместо необходимой активной!) поддержка народом правящего режима заметно снизились ещё до Правительственного заявления, сменившись затем на свою противоположность. Но гораздо сложнее обстояло, например, дело с уже давно культивировавшимися потребительскими тенденциями, с изживанием и заменой порождённого при Хрущёве вектора развития советского человека. Забегая вперёд, отметим: в целом, за пять лет, к 1993 году, не управились, но за семь лет – удалось вполне…

Ко времени знаменательных событий Андрей учился как раз в девятом классе. Увиденное и услышанное им 20 декабря привело юношу к окончательному решению: „Буду поступать в медицинский. Стану физиологом. Буду исследовать почему и как можно звуками так изуродовать человека. Раз можно искалечить, значит – можно и излечить! А, может, ещё удастся…“– Андрей даже наедине с собой постеснялся додумать мысль до конца: уж слишком смелой она была…

О том, почему мы назвали решение Андрея „окончательным“ – позже: в следующей главе мы расскажем о том, как он вообще пришёл к намерению стать исследователем в названном направлении. А теперь опишем вкратце, какие ещё события произошли до момента поступления Андрея Черкасова на лечебный факультет 1 Московского Ордена Ленина медицинского института им. И.М. Сеченова.

В следующем, 1988 году, как это следовало из прессы, органами государственной безопасности было разоблачено и арестовано большое число „агентов влияния“. Термин этот был новый, и люди пока ещё не понимали с достаточной чёткостью, что за ним кроется. Вскоре всё прояснилось: весь год и начало следующего проходили открытые судебные процессы. Приговоры были самыми разными: от высылки за границу с пожизненным лишением гражданства и права возвращения в СССР до… повешения. Да, 19 августа 1989 года были подвергнуты повешению несколько не слишком известных, но занимавших довольно высокие посты работников КПСС. Такой необычный и жестокий способ казни был введён в СССР ещё в 1986 году. Люди поудивлялись, поговорили и почти забыли об этом: приговоров, предусматривающих такое наказание, ещё несколько лет нигде не выносилось, принцип-то был справедливым : повешению подвергать только государственных преступников из числа высшего руководства страны, а также КПСС – начиная с секретарей обкомов. До августа 1989 года вновь введённый метод кары не применялся.

Проходившие процессы открывали всё новые и новые страницы истории войны. Той войны нового типа (информационно-психологической), о которой рассказывал старый советский разведчик в телевизионной передаче в декабре 1987 года. Сметливые догадывались, что давненько уже арестованных выпускали на суды (всегда – открытые) по какому-то, неизвестно кем разработанному плану. И это было действительно так: нельзя было допустить, чтобы в обществе, десятилетиями пребывавшему в комфорте, сытости и покое, погасла едва только разгоравшееся пламя понимания ответственности за страну, за её будущее. Понимание неустойчивости всего в постоянно меняющемся мире не имело права войти в привычку. В такую привычку, которая гасит зарождение любой творческой инициативу, притупляет чувство бдительности на фоне всеобщего благополучия, невозможности голода или безработицы.