Николай Михайловский - Всплыть на полюсе!

Зайцев на минуту забежал в штурманскую рубку и снова появился на мостике, встал рядом с Шуваловым.

— Погода неважная, — заметил Шувалов.

— Ничего, — добродушно сказал Зайцев. — Все трудное уже позади.

Зайцев думал о том, что поход проходит благополучно. Его служба на тральщике — доброе начало. Хорошее настроение отражалось на лице, во всей его повадке, в отношениях с подчиненными. Это настроение передавалось личному составу, и матросы воспринимали его как знак близкого берега, благополучного конца, счастливого возвращения. Некоторые офицеры и старшины побрились с особой тщательностью и пришили к кителю свежие подворотнички. Зайцев отнесся к этому благосклонно: «Моряки даже в боевом походе должны иметь опрятный вид», — сказал он Трофимову. Тот подхватил эти слова с почтением, как некое откровение, и не раз повторял в дальнейшем разговоре. Про себя же Трофимов подсмеивался над человеком, который возводит в принцип такие мелочи. Он видел довольство на лице Зайцева и думал: «Ему-то можно, конечно, и, радоваться. Его, наверно, отметят за поход. А мне, пока Максимов начальство, — сидеть тихо, не шевелясь…»

Уязвленное тщеславие мучило Трофимова. Он отлично видел все просчеты Зайцева на первых шагах его командования кораблем, потому что сам был неглупым, знающим и обладал бо́льшим опытом. Он мог бы стать правой рукой Зайцева, но не захотел. «Никто еще не въезжал в рай на моей шее — не тот случай». Он решил быть тенью и эхом Зайцева. Выжидание входило в планы Трофимова: он выбрал то, что удобно и спокойно.

Зайцев вышел из штурманской рубки и вернулся на мостик, Трофимов сказал:

— Задувает.

— Ничего! Дойдем нормально, — успокоил Зайцев, а Трофимов подхватил:

— Безусловно, теперь-то уж все должно быть хорошо. — Сам же посмотрел на обложенное тучами небо, прислушался к свирепым ударам волн о борт корабля и подумал: «Как дойдем, это еще бабушка надвое сказала…»

Впереди неожиданно полыхнуло, прозвучал отдаленный раскат, похожий на весеннюю грозу, и шапка огня взлетела над морем, озарив темную воду, транспорты, ослепив всех находящихся на палубе.

Зайцев растерянно смотрел вперед.

— Товарищ командир, взрыв на головном тральщике, — громче обычного доложил Шувалов, но Трофимов оборвал его:

— Без вас видим, старшина!

Зайцев с трудом овладел собой, сделал попытку подать команду, получилось неясно и сдавленно:

— Полный вперед!

«На помощь погибающим!» — решил он, и в этом властном движении корабля, сразу рванувшегося вперед, были напор и сила командира тральщика. «Немецкие лодки», — подумал он и отдал команду готовиться к атаке. К нему приблизился Трофимов и вразумляюще сказал:

— Гидроакустик никаких лодок не обнаружил. Минное поле, товарищ командир. Мы на минном поле! Надо уходить и уводить транспорты. А то все пойдем ко дну.

«Да, положение опасное», — подумал Зайцев. Теперь он не сомневался: минное поле! Опасность грозит тральщику и транспортам. Он перевел ручку телеграфа на «малый ход» и уже готов был принять новое решение, но что-то сдерживало.

— А как же с людьми? Кто их будет спасать? — вопросительно посмотрел он на Трофимова.

— Да ведь с тральщиком все кончено. Ну, мы придем туда сыграть похоронную. А уцелевшие транспорты? А боевое задание? В войну не до сантиментов. Учтите, мины ничего не соображают, им все равно кого взрывать: транспорты, нас с вами или Максимова…

Зайцев побоялся взять ответственность на одного себя. Он заколебался как раз в тот момент, когда требовалось действовать решительно, отбросив прочь сомнения. Сощурившись, глядел вперед и думал: «Миша! Где ты, дружище? Что с тобой?» По рассказам, он знал, что человек, оказавшийся в студеном море, долго продержаться не может, окоченеет, превратится в труп. И все же в его сознании жила вера в возможность спасения Максимова и других моряков из его экипажа.

— Идите вниз! — резко сказал он Трофимову. — Прикажите боцману срочно приготовить к спуску на воду шлюпки с сигнальными фонарями, плашкоуты и пробковые матрасы. Одним словом, все спасательные средства, какие у нас есть, выбросить за борт!

Трофимов замялся:

— Товарищ командир! А если сами на мину нарвемся. Кто нас будет выручать?

— У них беда стряслась, а вы тут философию разводите! Действуйте!

Решительный тон Зайцева не допускал возражений. Помощник исчез и спустя короткое время снова появился на мостике.

— Товарищ командир! Спасательные средства к спуску готовы!