Михаил Колесников - Изотопы для Алтунина

— Закатать хвостовик!

— Отрубить прибыль!..

— Проковать на квадрат!..

— Проковать на восьмигранник!..

Голос был какой-то отсыревший, хриплый.

В пересменку в прессовое отделение заглянул Карзанов.

— Не забыли?.. Завтра переносим испытания со стенда на гидропресс. А сегодня нужно еще раз все проверить.

— У меня сегодня чугунная голова, — пожаловался Сергей.

— Сойдет. Лишь бы не липовая.

Неужели завтра все кончится?.. Даже не верилось в это. А о результатах Сергей почти не думал, был как-то равнодушен к ним. Очень уж устал, выдохся...

И все-таки опять до позднего часа танцевали они с Карзановым возле синего гидропресса П-156, в который уже раз проверяя надежность блоков. Вроде бы все в порядке. Аварии не будет.

Алтунин не помнил, как добрался домой. Считал, что сразу же заснет мертвецким сном, но, как ни странно, сон не приходил. Одолевали разные размышления: о Скатерщикове, о завтрашних испытаниях. Только бы сработала система! Только бы довести все до конца, вздохнуть свободно: тогда можно будет заняться и личными делами. Так условились с Кирой. И снова пришла радость, пришло удовлетворение жизнью. Да, все хорошо...

Он спал и не спал. Опять пригрезилось что-то об отце. Самарин говорил о нем с большой теплотой, как бы объединяя себя с отцом и не отъединяя его от Алтунина-младшего. Поглядел бы на все отец! Автоматизация свободной ковки с помощью изотопов. И Сергей — правая рука изобретателя. Такое отцу, конечно же, и не мерещилось. А ведь он и сейчас был бы еще нестарым человеком. Таким, как Юрий Михайлович Самарин. И возможно, порадовался бы, что скоро, очень скоро их семьи породнятся... Отец уехал на Западный фронт, а был убит на Дальнем Востоке, в Маньчжурии, под Хайларом. Человек не может знать, где умрет. Ты, Алтунин, проходил действительную в Забайкалье и все расспрашивал бывалых людей о Хайларе. Все, что имело отношение к отцу, было для тебя важно всегда.

Хайлар... Хайлар... Пояс хайларских укреплений японцы строили десять лет, а отцу нужно было разрушить их за три дня. Враг засел за четырехметровыми стенами дотов. Доты необходимо взорвать — иначе батальон не выполнит поставленную задачу.

— Рядовой Алтунин!.. — произносит комбат. И больше ничего не говорит. Зачем? Отец уже берет, не торопясь, несколько брикетов тола, пару гранат. Его лицо торжественно-сурово, лохматые брови насуплены, губы сжаты. Он не знает, что это последний час его жизни и что никогда не увидит своего сына. Он выпрыгивает из траншеи и под ураганным огнем ползет прямо на японский дот. Пули ложатся почти у самой головы, поднимают пыль. Он один-одинешенек между жизнью и смертью, но он должен добраться... Из окон двухэтажных особняков выбиваются языки пламени, пылают бараки, бензоцистерны, фанзы. Из пепла торчат широкие кирпичные трубы. Над городом поднимаются вышки железнодорожных прожекторов и серые водонапорные башни со шпилями. Сквозь вой и скрежет металла доносятся крики, стоны...

Отец застыл у груды камней. Лежит без движения лицом вниз. Уж не случилось ли несчастья? Всего каких-нибудь семьдесят шагов до вражеского дота... Дот останется невзорванным... И батальон не сможет продвинуться дальше.

Но солдат ожил, снова переползает от камня к камню. Это уже ползет не отец, а ползешь за него ты, Сергей. Ползешь сквозь огонь, сцепив зубы, не ощущая страха смерти. Тебя, должно быть, заметили: враг открыл огонь из всех амбразур. Ты приближаешься почти вплотную к доту. Не поднимаясь, швыряешь гранаты в амбразуры. Взрыв... Пулеметы противника стихают. По-видимому, там, в доте, уцелевшие побежали в нижние этажи. Ты подаешь сигнал. Батальон поднимается в атаку. Товарищи твои рвутся вперед, сжимая винтовки, автоматы. Вон он, Букреев. Вон он, Пчеляков. И Сухарев тут... Остается не больше полусотни шагов... И внезапно огонь из дота возобновляется. Один за другим падают бойцы. Ты мечешься взад-вперед, не осталось гранат. Что же делать?.. Что делать?.. Каждая секунда уносит человеческие жизни.

Ты поднимаешься во весь рост, страшный в своей решимости, и припадаешь телом к амбразуре дота...

Ни сон, ни явь... Сотни раз мысленно повторял ты все это, хоть и не знал, как на самом деле погиб отец. Но если на войне человек погибает даже от шальной пули, он все равно закрывает собой все амбразуры всех вражеских дотов. Так должен поступать и ты всегда и во всем...

Загремел будильник. Алтунина словно выбросило с кушетки. От неожиданности все внутри трепетало. Светло! Начался день. Новый, необыкновенный день...