Николай Наумов - Полковник Горин

Загадочность ли края, открытое ли доброжелательство людей, которые не мыслили свою здесь жизнь без близкого соседства армии, а вернее, то и другое вместе, решили выбор, куда ехать после окончания академии. На этой земле, далекой, трудной, он с небольшим перерывом прожил вот уже почти два десятка лет и теперь не знал, что для него роднее — Приуралье, где он родился и вырос, или эта горно-лесная сторона с ее стойкими в беде людьми.

С наблюдательного пункта дивизии, расположенного на опушке густого соснового леса, кроны деревьев которого укрыли от стороннего взгляда машины, людей, антенны, Горин еще раз окинул залесенную голубовато-серую даль и вернулся в штабную машину. За радиостанциями сидели офицеры и прослушивали эфир, по каплям собирая нужные данные об обстановке. То и дело в наушники врывался гул помех противника, вынуждая менять волну. Особенно плотно и быстро забивалась связь со штабом Амбаровского, откуда все еще не поступила задача на дальнейшие действия. А стоять на месте становилось все более опасным.

В машину вошел Сердич.

— Товарищ полковник, только что получены данные, добытые глубинной разведкой. Разрешите нанести на карту?

— Да, конечно, — вздохнул с облегчением Горин и сам взялся за карандаш.

Когда все было нанесено, Горин низко склонился над картой, пытаясь проникнуть в развитие не только той обстановки, которая складывалась перед дивизией, но и в полосах соседей. Задачи все еще не было, и, чтобы самому определить ее, нужно было понять и предугадать, к какому решению пришел сейчас генерал Амбаровский. Многое говорило за то, что «западные» в ближайшие час-два предпримут самые решительные меры, чтобы изменить ход действий в свою пользу: резко возрос обмен информацией, началась проверка радионавигационных систем, возросло сопротивление отходящих войск, особенно в районе полигона, отмечено развертывание новых ракетных установок, наконец, определилось направление, куда должны были устремиться подходящие резервы противника и где, следовательно, будет создана брешь для продвижения на восток — частично в полосе дивизии и у соседа справа. Значит, идти прямо — потерять почти половину дивизии. Не двигаться? Тоже нельзя. Лес, в котором стояли полки, укрыл их от наблюдения, но и стал ловушкой — нанеси противник несколько ударов по выходам из него, и большую часть войск дивизии не выведешь для боя. И Горин пришел к решению: прикрыв опасное направление резервами, главными силами, отклонившись несколько к югу от центра полигона, через резкий лес и кустарник немедленно и по возможности скрытно начать глубокий обход района, где вероятнее всего противник нанесет мощный ядерный удар. Затем, пока противник будет преодолевать лесной массив, выйти ему в глубокий тыл и тем самым успех противника превратить в его поражение.

Вошел посредник. Горин, не поднимая головы, обратился к Сердичу:

— Еще раз затребуйте задачу, пошлите в штаб к генералу Герасимову еще одного нарочного. Ждать задачу дальше крайне опасно! Через десять минут вам, Ашоту Лазаревичу и офицерам связи быть у меня.

Сердич ушел, Горин присел на складной табурет и начал наносить на карту задачи полкам. По его предположению, распоряжение Амбаровского, которое дивизия получит, существенно не изменит его решения, а уточнить всегда легче, чем поставить задачу заново.

Пришли офицеры, с ними Знобин. Горин изложил задачи полкам, офицеры нанесли их на свои карты и бегом отправились, к радиостанциям. Через пять минут взревели мотоциклы, и, юля между кустами, связные умчались в полки. Еще через полчаса полки подтвердили получение задачи. И только затем сквозь завесу радиопомех прорвалась радиостанция из штаба генерала Герасимова: «Дивизии наступать в направлении Красное, выйти на рубеж высот (55372) и перейти к…» Снова нахлынул нудный гул помех и подавил ее слабый голос.

Горин трижды перечитал раскодированный обрывок радиограммы. Самое непонятное было в последней букве «к». К чему перейти? К преследованию? Или к обороне? Для первого еще не созрели условия, второе для дивизии было крайне невыгодно в складывающейся обстановке. Видимо, предположил он, радист допустил ошибку. Склонился над картой и стал анализировать задачу. Темп невероятно медленный, почти пеший, рубеж, который следовало захватить, значительно шире полосы наступления. Выходило, ошибся не радист. Останавливать войска, начавшие уже движение, чтобы проверить, кто же допустил ошибку, было невозможно. Они уже обнаружили себя и остановить их — значит погубить: время удара противника приближалось. Спасение и победа — только в движении. И Горин не остановил полки, понимая всю тяжесть ответственности, которую берет на себя.