Юлий Дунский - Экипаж

Хозяин кабинета сказал с некоторым раздражением:

— Ну не ставить же этот вопрос на голосование!.. Они же действуют!.. Вы, по-моему, других идей им не подсказали?

В соседней комнате был накрыт стол. Проголодавшиеся за ночь участники совещания наспех подкреплялись чаем с бутербродами, слушая через открытую дверь, о чем говорят в кабинете.

— Смените полностью состав дежурных диспетчеров, — приказал в селектор хозяин кабинета. — Пускай заступят свежие люди, неуставшие.

Игорь, измученный, продрогший, снова выпустил якорек наружу. На этот раз ветер, наполнивший «парашют», потянул «кошку» куда следовало. Стравив метра два лески, Скворцов потянул к себе, опять отпустил, опять потянул… На четвертый или пятый раз «кошка» не пошла назад, зацепилась за что-то. Игорь с трудом высунулся и заворочал головой, светя фонариком. Точно: одна лапка ухватилась за обруч.

— Поймал рыбку! — крикнул он в микрофон, нырнул обратно в отсекатель стабилизатора и потащил что было силы. Обруч не поддавался. А у Игоря уже сил не осталось: он закоченел на тридцатиградусном морозе, на ветру.

— Держится, сволочь, — доложил он командиру. — Попробую по-другому.

— Особо не мудри, — встревожился Тимченко. Но Игорь не ответил. Он весь сжался, убрал ногу с упора и повис на какое-то мгновение, держась только за леску.

Его семьдесят килограммов сделали свое дело: обруч, заклинивший руль высоты, выскочил, и Игорь полетел вниз по крутому наклону внутри носка киля. Острые края прорубленных им нервюр раздирали на нем одежду, кожу. Он тяжело, так что хрустнуло в груди, ударился о качалку тяги руля и остался лежать неподвижно.

— Что случилось?.. Игорь! Что с тобой? — спрашивал голос командира.

— Все нормально… — выдавил из себя Скворцов. — Проверьте руль высоты.

— Сейчас попробую… Полный порядок!

…Когда Игорь с трудом выбрался из негерметичного отсека через дыру в шпангоуте, к нему бросилась Тамара.

— Игоречек, хороший мой, как ты?

Она обхватила его, повела к ближайшему креслу.

— Я хорошо… Только не обнимай меня, пожалуйста. Я, по-моему, ребро сломал.

Он закашлялся и согнулся от боли.

…В кабине Тимченко говорил с Москвой:

— Я восемьдесят пять четыреста шестьдесят восемь. Курс двести сорок. Высота три тысячи. Скорость пятьсот. Руль высоты исправили, экипаж здоров.

— Инженеру и второму передайте благодарность, — сказала Москва.

— Передам с удовольствием… «Ил-18» можете отпустить. Спасибо им, здорово помогли.

— Уже отпустили. К вам идут сверху два истребителя ПВО. Для сопровождения… Будьте на связи. В Киеве гроза, фронт двести километров. Сдвигается на север… Готовим другие запасные варианты.

…Игорь Скворцов стоял в буфете, раздетый до пояса. Приподняв руки, он медленно поворачивался, а доктор туго обматывал его грудь длинным купальным полотенцем.

— Два ребра, — беззаботно говорил доктор. — Но это вам повезло. Я всем советую: если ломать, так именно ребра. — Очень хорошо срастаются…

Тамара с жалостью и нежностью смотрела на Игоря. Лицо у него было ободрано и поморожено еще сильней, чем у Ненарокова, — некрасивое лицо. Но Тамаре так не казалось.

«Ту-154» шел в ночном небе. В обычных рейсах ночью гасят свет, но на этот раз окна салона ярко светились. А в кабине свет не горел: чтобы летчикам лучше были видны светящиеся красным приборы.

Теперь вместо «Ила» самолет Тимченко сопровождали истребители. Один из них встал на крыло и прошел совсем низко над «Ту-154». Свет его фары выхватил из темноты хвостовую часть фюзеляжа. Потом фара погасла.

В кабине Тимченко слушал сообщение пилота с истребителя.

— Трещина в прежнем состоянии, не видно, чтобы росла…

Связавшись с Москвой, Андрей Васильевич объявил свое решение:

— Трещина, считаю, не будет увеличиваться, пока не возрастут нагрузки при снижении и посадке. Поэтому летим до Москвы и посадку произведем в Шереметьево. В своем порту… Какие прогнозы по грозе? Не хотелось бы с нашим хвостом попасть в болтанку.

— Москва готова принять вас, — послышалось в ответ. — Но гроза движется быстрей, чем давали по прогнозу. Указания получили Рига и Ленинград.

Тимченко покачал головой.

— У меня топлива не хватит. Ни до Риги, ни до Ленинграда…

…В салонах пассажиры, утомленные тревогами и волнениями этого рейса, спали. Бормотали, разговаривали во сне детишки. А те, кто не мог заснуть, молчали — только тихо постанывал человек со сломанной ногой. Не спал и Сергей Николаевич. Доктор делал ему инъекцию.