Михаил Златогоров - Вышли в жизнь романтики

— Ин-струк-ция! — досадливо перебил его Лойко. — Ты вот что, молодой человек, без инструкций, повежливее с народом. Этот шофер, Сергеев, цены ему нет, ни одной аварии. Он так расстроился, что расчет просит. Издеваются, говорит, ваши комсомольцы над моей женой.

Пришлось Игорю смолчать. Все-таки говорил не какой-нибудь Женька Зюзин, а парторг.

Лойко завернул в продовольственный магазин.

«Возьмет сейчас кило колбасы и батон за рубль сорок и пойдет на квартиру распивать чай со своей супружницей», — с внезапным раздражением подумал Игорь.

Не будет ли Лойко возражать теперь против его кандидатуры? Вопрос в райкоме должен решиться на днях. Жалко, если парторг помешает… А что, если пойти к Одинцову и пожаловаться на Лойко? В самом деле, партбюро мало помогает комсомольской организации, вот хотя бы тем же патрулям. Начальник стройки и парторг, говорят, нередко спорят друг с другом. Однако не удивится, не рассердится ли начальник строительства? Не передаст ли об этом разговоре Лойко? Тогда уж наверняка не быть Игорю заместителем Громова.

До чего не хотелось возвращаться в бригаду! Снова лезь в траншеи, долби киркой неподатливый грунт. В конце концов он способен на большее. Нет, труд он любит. Но труд должен быть по душе. Так, кажется, говорит Сатин у Горького. Труд поэта, агитатора, вожака… Вот сейчас все распевают «Песню о строителях Крайнего Севера», а он, Игорь Савич, сочинит еще много песен, стихов, частушек, рифмованных боевых лозунгов, как Маяковский, сколотит концертную молодежную группу. Будут выезжать в Металлический, в Мурманск… Слава загремит о комсомольских делах Северостроя, только пусть Лойко не мешает. Так идти к Одинцову или не идти?

Пока он раздумывал и колебался, Одинцов сам вызвал его.

— Хочу посоветоваться с комсомолом! — Алексей Михайлович приветливо поздоровался.

Начальник в этот день был особенно тщательно выбрит. «Шипр», — определил Игорь приятный одеколонный запах. Под накрахмаленным воротничком белой рубашки по-модному тонко завязан шелковый галстук. «Культура, не то что этот Лойко… с веничком под мышкой», — подумал Игорь и весь превратился во внимание.

Оказывается, Одинцова вызывают в Мурманск и в Москву. Без него закончат сборно-щитовой дом. Дом вместительный, удобный, с умывальной и сушилкой. В конце месяца сдадут еще два таких дома, потом еще. Кого поместить в первом доме? Самое правильное — начинать переводить людей из палаток. Но вот вопрос: нет помещения для детских яслей.

— …А дети уже рождаются, — негромко сказал Одинцов. — Жизнь — всюду жизнь! Вчера был на стройбазе, заглянул в механическую мастерскую, гляжу — возле верстака запеленатый младенец. «Чей?» — «А это нашей Максимовны, уборщицы, оставить ей не на кого». Понимаете, товарищ Савич, как нам нужны ясли?

— Понимаю, — поспешно ответил Игорь, кривя душой, потому что присутствие на молодежной стройке семейных рабочих считал обузой.

— Но если морозы ударят… так сказать, досрочно? Тут случается.

— Ну и что ж! Пускай хоть сорок пять градусов ниже нуля!

— Тут таких морозов не бывает, — заметил Одинцов. — И при двадцати все равно палатка не жилье. Один дом, впрочем, проблемы не решает. — Он призадумался. — На детясли весь дом не понадобится. Несколько комнат можно отдать для школы рабочей молодежи. Еще ваш предшественник Громов добивался. Желающих заниматься много. Тесновато, конечно, не по правилам, но другого выхода нет…

— Другого выхода нет! — с пафосом подтвердил Игорь.

— Обид не будет? — Одинцов закурил и сквозь выпущенную струйку дыма, прищурившись, внимательно посмотрел на Игоря.

— Уверен, Алексей Михайлович!

— Уверенность — дело хорошее, но все-таки обсудите это у себя с комсомольцами. Сегодня звонили относительно вас из райкома. Прохор Семенович и я кандидатуру вашу поддержали. Думаю, что и комитет комсомола согласится с нашим предложением.

Игорь расцвел. Вот так сюрприз!

— Спасибо, Алексей Михайлович!

Разговор явно шел к концу, и Игорь с облегчением отбросил мысль жаловаться на парторга.

Тюфяков сдержал свое обещание — утеплил палатку. Старательно законопатил все щели, обшил досками дверь. Золотые у него руки. Умеет и обои клеить, и малярить, и электропроводку починить. «Мне спасибо говорите, для меня он старался», — подчеркивала Руфа.

Это было сделано вовремя, потому что после двух жарких недель опять натянуло хмарь, похолодало. Палатки по утрам седели от инея. В чайниках за ночь застывала вода.