Владимир Ляленков - Сёстры Строгалевы (сборник)

Насмотревшись через окно на гуляющих, Феня выходила во двор, становилась у изгороди и наблюдала. Заглядится на компанию подвыпивших, вдруг засмеётся над их дурачеством и убежит в избу. Двое парней нравились ей, хотя видела она их всегда издали. Один беловолосый, высокий. Всегда ходил в чистой рубашке, и, где бы он ни был, вокруг него собиралась весёлая компания. Как его звать — Феня не знала, да и не спрашивала ни у кого. Второй, останавливавшийся ночевать через две избы, нравился своими большими серыми глазами, широкими дугами чёрных бровей.

Позже стала ходить Феня на конец деревни, где в большой избе, в которой прежде хранили шкуры, показывали кино и танцевали. Но туда опасно было ходить: подруг не было и раза три возвращалась домой одна, едва-едва убежала от парней, пытавшихся провожать её. Правда, они ничего худого не говорили, но кто их знает, что у них на уме. А дальше ещё неспокойнее сделалось ей и страшнее. Как-то подсел к ней в клубе Полтора Ивана. Молча разглядывал её, затем о чём-то заговорил хриплым, глухим голосом. А она сидела чуть жива. Много прослышала она об этом громадном человеке. И когда поглядывала на его громадные руки, на широкие сухие губы большого рта, казалось Фене, что это не человек, а какой-то зверь. Не дослушав его, она тогда поднялась и убежала домой.

После того случая ни один парень не подходил к ней, где бы она ни была.

А по деревне пронёсся слух: «Полтора Ивана Феньку Строгалеву наметил в жёны. Объявил: кто тронет её — пусть пеняет на себя».

И в избу к ним повадился ходить Баринов. В тот день, когда он приезжал из тайги, она забиралась на чердак, где устроила себе постель, и сидела там. Когда Полтора Ивана приходил в избу, слышала его голос.

— Где же Феня? — спрашивал Баринов у Клавдии Петровны.

— В Беглово ушла, — отвечала та.

— Так…

Баринов долго сидел молча. Потом говорил Клавдии Петровне, что хочет жениться на Фене и что он любит её и не отстанет, покуда своего не добьётся.

— Бог с тобой, Ваня, — говорила Клавдия Петровна, — оставь ты девчонку… За твои намерения никто тебя винить не может. Да молода девка-то. Боится тебя. Погляди, ты вон какой громадина. Тебе впору взять здоровую бабу, и живи… Фенька против тебя что травинка перед кедром столетним….

— А кому же она подходит? — спрашивал Полтора Ивана и так косил глазом, что и Клавдия Петровна умолкала.

Уходя, Баринов говорил:

— Передай ей: нехай ничего не боится. Ни я, ни кто-либо другой не подойдёт к ней. Я буду ждать, когда даст согласие.

И он ждал. К ней не приставал. Случалось, в клубе подсядет рядом и сидит молча, но не трогает. А Фене от этого ещё страшней: что он задумал?

Ночами снился ей Полтора Ивана. И просыпалась она в испуге. Торопливо, будто он вот где-то здесь, перебиралась на постель к сестре, и та кое— как успокаивала её.

Когда Феня пошла работать и её направили к Бурсенко, Полтора Ивана однажды задержал его у магазина, отвёл в сторону и сказал:

— Смотри, Виктор Васильич, ты обо всём знаешь. Скажи своим ребятам, чтоб ни-ни… Иначе худо будет.

Феня узнала об этом наставлении и старалась от рабочих держаться подальше: вдруг слух пустят да этот слух доберётся до Ивана? Ни за что пропадёт человек.

И вот здесь, в тайге, не было ни проклятых старух, ни Ивана. И даже радовалась, что не видит Клавдию, глядя на которую ей всегда хотелось плакать или бежать куда-то.

Когда девчата субботним утром уезжали в деревню, Феня готовила завтрак. Если погода стояла солнечная, подолгу купалась. А потом стояла у самой воды в одних трусиках, обсыхая, разбросав за спиной длинные чёрные волосы, чтобы скорей просохли. Изредка проплывал мимо белый пароход. С берега люди на палубе казались маленькими. И она им, должно быть, казалась маленькой, худенькой девочкой. Кто-нибудь махал ей рукой с парохода, и она отвечала тем же. Часто с парохода доносилась музыка. Феня слушала её и представляла себе какой-то другой мир, куда плывут люди. И как там они живут. И ей хотелось тоже поплыть и посмотреть. И вот когда уже пароход скрывался за поворотом, ей каждый раз казалось, что кто-то плывёт на этом пароходе из знакомых. Кто-то близкий, который знает её и с которым ей было бы очень хорошо. Уединение развило в ней воображение. И подолгу стояла она, слегка покачиваясь, будто от ветра. И после всех размышлений перед ней появлялся образ её начальника Бурсенко. Из всех он казался ей самым лучшим. Такой спокойный, добрый… Она стояла и улыбалась. Затем шла к палатке или ложилась на песке и смотрела на тихий, тёмный другой берег….