Владимир Ляленков - Сёстры Строгалевы (сборник)

Васька-радист, ухмыляясь, давал ей вымышленные адреса, и она отсылала письма по этим адресам. А Васька хихикал, рассказывал об этом на деревне. Некоторые из писем возвращались обратно, а некоторые исчезали. Вернувшееся письмо Клавдия Петровна вначале долго держала в руках, не распечатывая, почему-то странно ухмыляясь одними губами. Распечатав, перечитывала несколько раз свои же строчки и плакала… Со временем Клавдия Петровна сделалась спокойнее. Редко к кому приставала с расспросами, а только ждала приезда Охлопкова.

Год спустя простудился и умер муж Ольги, оставив её беременной вторым ребёнком. А Феня уже работала у геодезистов, приехавших вместо геологов, большинство которых покинуло Строгалево. Геодезисты снимали рельеф местности вблизи деревни и дальше от неё. Съёмку вели маленькими отрядами. Феню приняли в отряд геодезиста Бурсенко. Это был спокойный малый лет тридцати восьми, деловой и аккуратный в работе, холостой. Так как вначале у него был один отрядик, состоящий только из женщин, то работу давали вблизи деревни.

В то время снова заговорили о строительстве Енисейской ГЭС, и изыскательные работы увеличились. По обеим сторонам Енисея, одна против другой, рубили просеки в тайге. Эти просеки врезались в тайгу километров на десять-двенадцать от берега. Просеку прорубят — приходят бурильщики, геофизики. Они изучали породу, из которой состоят берега. Геодезисту дали ещё один отряд рабочих и оба отряда перевели работать на Енисей. Отряд девушек работал на правом берегу. Здесь просека была уже прорублена года три назад. Она заросла молодняком, и девушки расчищали от него просеку — вот-вот ожидали прибытия бурильщиков.

Сам же Бурсенко с мужиками рубил на левом берегу новую просеку. Геодезист раза два-три в неделю по вечерам переплывал на лодке к палатке девушек проверять работу и узнать как что.

— Ну, девчата, как дела? — спросит он, выбравшись на берег, присаживаясь около горящей печки. — Ничего не случилось?

— Ничего, Виктор Васильич.

— Сколько на сегодня прошли?

— С четверга триста сорок метров, — отвечала старшая, по имени Надя, — кустов много попалось, и задержались.

Бурсенко записывает цифру в блокнот.

Девчата угостят чаем. Геодезист попьёт, спросит, не кончились ли какие продукты, попрощается и плывёт к себе.

Фене нравилось работать в тайге. Нравился й спокойный, деловитый начальник их. И подружки попались хорошие. Все приехали из Воронежской области по вербовке, на Феню смотрели как на таёжницу и во всех житейских делах слушались её. Ведь Строгалева совершенно не боялась тайги. Хоть вечером, хоть на ночь глядя могла пойти куда угодно. Возьмёт свой нож, оставшийся от отца, и зашагает. И только хохотала, когда подруги в ветреную дождливую погоду жались друг к другу, сидя в палатке. То казалось им, будто топчется кто-то за палаткой, то чавкнул медведь. Однажды они на самом деле увидели медведя. В полдень, попив молока, лежали тихонько на просеке. Устали и отгоняли комаров, молча отдыхали. Надя зачем-то поднялась на ноги, оглянулась назад и, охнув, кинулась бежать. Да но отнялись от страха — присела, ухватилась за голову и завыла. Двое других бросились наутёк. Метрах в тридцати от них стоял громадный медведь с длинной, как у кабана, мордой и удивлённо смотрел на убегающих. Феня же схватила топор и стала бить по нему железными шпильками. Медведь фыркнул и скрылся в тайге.

— Ну если бы он набросился на тебя? — допытывались после подруги.

— Нет, он на меня не набросился б, — спокойно отвечала Феня, слегка разводя в улыбке свои густые сросшиеся брови, — зачем ему?

И не понять было: на самом ли деле она была уверена, что медведь её не тронет, или храбрилась.

Через каждые две недели за рабочими приходил катер и увозил их в деревню закупать продукты.

Феня не любила ездить в деревню. Часто подруги уезжали в Строгалево, а она оставалась в палатке. Деревня не нравилась ей. Старух же своих деревенских Феня ненавидела. Это же они шептались, когда она пошла работать:

— Бог троицу любит. Одной сестре ребят не давал, мужа прибрал у неё. Середняя на мужиках чокнулась, а третьей — та же дорожка уготована.

И пока не уехала Феня из деревни, чего-то боялась она. Наблюдая по вечерам, как Клавдия Петровна бродит привидением по избе, что-то шепчет, останавливаясь перед картинами, перебирает конверты со своими письмами, Феня думала: «Что же с ней такое? Неужели она проклята?»

И делалось ей страшно. Очень страшно. Первые дни, как вернулась из Беглова, многое в деревне веселило её и занимало. Как наедут в субботу геологи из тайги, помоются в банях, оденутся в чистое и гуляют, пьют спирт, вино, а потом песни поют, пляшут. Теперь ей Беглово казалось глухой тёмной деревушкой, напоминавшей медвежью берлогу. И она радовалась, что ушла оттуда.