Корольков Михайлович - Партизан Лёня Голиков

Появление Алехи Круглова рассеяло все сомнения. Алеха вышел из раскрытой двери, приблизился к офицеру, весь изогнулся и воскликнул слащавым заискивающим голосом:

– Доброго здоровьица, Виктор Николаевич! Вас и не признаешь в таком обличье!

– Что, удивлен? – засмеялся офицер. – Давно я этот мундир не носил!..

Да, это был, несомненно, отец Эдика, Виктор Николаевич. Но как же так: Гердцев, живший здесь столько лет, и гитлеровский офицер – одно и то же лицо?!

Ребята придвинулись поближе к крыльцу.

– Как же вас величать теперь прикажете? – угодливо спрашивал Алеха. – В каком звании находитесь?

– Называй – господин майор.

– О-о! – изумился Алеха. – Майор?! Быстро это вы!

– Не так уж быстро, – ответил Гердцев. – За двадцать лет службы в германской армии – не так уж быстро.

– А как же… – Алеха недоговорил.

– Что – как же? Как я в финотделе работал или как в вашу тюрьму попал? Ха-ха-ха! – Гердцев самодовольно расхохотался. – А ты и вправду подумал, что я тогда на лыжи позарился? Просто в тюрьме от большевиков удобнее было скрываться. Вот я и придумал этот трюк с лыжами. Плохо разве? – Гердцев снова захохотал.

А Ленька смотрел, слушал – и не мог поверить!.. В ином свете начинал он видеть прошлые события, которым не придавал никакого значения. Так вот кто он, Гердцев! Немецкий шпион!.. Значит, и с Алехой Кругловым он недаром встречался… Вот гады!

Ленька нагнулся к Тольке и прошептал:

– А твой Алеха тоже предатель, пропитая шкура!

– Мой?! Чем это он мой? – обиделся Толька.

– Нет, я просто так. Больно уж зло меня разбирает. Слыхал про тюрьму-то? Вот гад хитрый! Других переловили, а он сам в тюрьму спрятался. Отсидел за лыжи – и все, а поймали бы за шпионство, может, и к стенке бы поставили!..

– …Сегодня зайдешь ко мне, – начальственным тоном приказал Гердцев Алехе. – Поговорить надо…

– Слушаюсь, слушаюсь, господин майор, – кланяясь и чуть не приседая, говорил тот. – В нашем усердии не извольте сомневаться!

– О чем это они?

– Кто их знает! Теперь у них дела будут всякие. Пойдем поглядим, что там делается, – предложил Ленька. – Давайте только с улицы.

Мальчики снова пробрались к окну. Поднявшись на цыпочки, они заглянули внутрь избы. Перед столом, накрытым зеленым сукном, стояли Егор Зыков и Васек Грачев. Руки их были связаны. За столом сидел краснорожий немец, такой толстый, что шея его вылезала из тугого воротника, как перестоявшее тесто из квашни. Рядом с толстым немцем сидели двое тоже в военной форме. Один из них что-то писал, а другой спрашивал. Васек отвечал, но так тихо, что невозможно было разобрать ни слова.

Еще один стул оставался свободным. Вскоре вошел Гердцев. Он уверенно прошел вперед и уселся на свободный стул.

С крыльца донесся голос Алехи.

– Вам что было сказано? – кричал он. – Всем вовремя явиться на суд. Значит, заходите в помещение, присутствуйте. Марш все в избу! Я что говорю? Приказа германских властей не слушаете?! Сейчас вот господину майору доложу. Мне, что ли, за вас отвечать?

Стоявшие около крыльца неохотно начали заходить в избу. Там стало еще теснее. Ребята больше ничего не могли разглядеть.

Вскоре из открытых дверей на улицу повалил народ: суд кончился. По растерянным, испуганным лицам многих женщин текли слезы.

– Что там? Что? – спрашивали ребята, но никто им не отвечал.

Все глядели на крыльцо, где под конвоем солдат появились Егор и Васек. Оба бледные – ни кровинки в лицах. Увидев ребят, Васек, как всегда, застенчиво улыбнулся.

– Ой, родненькие мои!.. – всхлипнула женщина рядом. – Молодые-то какие!..

– Что с ними? Ну что? – приставали ребята.

– Да отвяжитесь вы! И без вас тошно! К расстрелу их присудили, вот что! Страх-то какой… – Молодая женщина закрыла лицо руками.

Леньке показалось, что у него остановилось сердце. Васька и Егора приговорили к расстрелу! За что?! Он сжал кулаки, стиснул зубы. Как же это? Не может быть! Васек был вожатым – разве за это судят? А Егор? К смерти за то, что был комсомольским секретарем? Леньке вспомнилась встреча в ракитнике, когда бежал он к учителю. Тогда Егор шел прихрамывая, весело улыбался и сбивал палкой листья с верхушек кустов. Сейчас он без палки, руки его скручены за спиной, и ему, видно, очень трудно идти.

За солдатами вышел Гердцев. Он что-то приказал ефрейтору – это был тот самый долговязый, который сорвал с Леньки пионерский значок. Ефрейтор вытянулся, выслушал приказание и козырнул.

Связанные комсомольцы стояли на ступеньках. Губы Егора были плотно сжаты. Ленька видел, как он наклонился к Ваську и что-то шепнул ему на ухо. Васек кивнул, и глаза его загорелись.