Алексей Карпюк - Вершалинский рай

В глазах у отца ни сочувствия, ни любопытства, хотя он дочь не видел давно. Из-под кустистых бровей глаза глядели с враждебной настороженностью.

— Никому не даю! — ответил он.

Дочь и не надеялась на скорое согласие, не обиделась. Решительно подсела к нему на лавку и продолжала свое:

— Был бы он хворый, а то такой здоровяк! Ничем не болел, как тот корч сосновый, вы же хорошо его знаете! Но и его взяло!.. Зимой не во что было одеться — и вот… У вас все равно крадут кому не лень. Не пожалейте на такое дело, тату! Докторам что! Помните Балейку из Городка? Не заплатил он, жена так и померла в приемном покое…

Старик сурово молчал.

— Умрет Олесь, сироты останутся, что мне с ними де-елать? У-гу-гу-гу-у!.. — попыталась она разжалобить отца слезами. — Вы же за мной ничего не дали в приданое, и от дяди Максима нам ничего не досталось! Пожалейте хоть сейчас-то… Что для вас двести злотых? У вас же тысячи…

— Не могу, Ольга! Церковные они, а не мои! Грех на мне будет! — Альяш тяжело вздохнул и минуту помолчал, будто всматривался в себя. — Даст бог, не помрет твой человек, не плачь, один господь владыка нашего живота и смерти. Волос не упадет с головы нашей без его воли!

Некоторое время Ольга, остолбенев, молча смотрела на отца, потом застывшие в уголках ее глаз слезинки засверкали холодными огоньками, и молодицу прорвало:

— А-а, вы все такой же!.. Так слушайте же теперь меня, тату! Я вам скажу, я вам всю правду выскажу! Сторож ваш, Феликс Станкевич, вор! Он обокрал вас! Никакого черта в церкви тогда не было! Он черного петуха в окно вам бросил! Вы из церкви побежали, а Фелюсь собрал деньги в мешок и передал шурину в Шудялово. А тот сразу купил молотилку, а остальные положил в банк. Смеется над вами, дурнем! Напьется в кринковском ресторане и хвалится, какую прибыль имеет от церкви! Ха-ха!.. Завели себе забаву такую, гуляете, как маленький, а что творится вокруг вас, не видите!.. Тату, вы слепой!..

Самолюбивый старик опешил — ее слова слышали богомолки.

— Ты как со мной говоришь?! Учить отца вздумала?! Для этого приперлась сюда?

Но присутствие богомолок только окрылило Ольгу. Она резко встала, отошла от лавки, крича:

— Слушайте, тату, слушайте, я еще не все сказала! Из-за своей блажи вы и маму свели в могилу! Вы ей даже ведра воды никогда не принесли! Мужики еще и теперь смеются, как вы когда-то всю хату со злости водой залили! А вы забыли, как кринковский фельдшер, гребень из маминой головы выдирал?.. Так вспомните! Они из-за этой раны вскоре и померли! И дядины пять тысяч вы на ветер пустили из-за церкви! Из-за нее и брат Толик из дому ушел! И я из-за нее веру в бога потеряла! Если бы он был на небе хоть какой, он не позволил бы вам вытворять все это, давно бы молнию наслал на вашу паршивую церковь!..

— Господи Иисусе! — с преувеличенным испугом закрестилась жена-мироносица из Мелешков. — Матерь божья, прости ее, грешную!

— Еще и богохульствуешь?! — рявкнул старик.

— Называйте как хотите, а я высказала все, что думала, я не могла иначе!

— Как с родным отцом говоришь, спрашиваю? Кощунствуешь?!

Дочь вышла из себя:

— Какой вы мне отец? Вы меня хоть одну зиму пустили в школу, как другие? Хоть раз свозили куда-нибудь, когда маленькой была? Хоть одну сказку рассказали? Да вы ни разу не приласкали, не пожалели меня, по голове даже не погладили, как другие…

— Попрекать меня вздумала?! Да я тебя! Ты руки и ноги целовать мне должна, до земли кланяться за то, что на свет тебя пустил! Давно крапивы не пробовала, шалава!

— Вот-вот, всегда так! Доброго словца от вас не услыхала за всю жизнь! Сладкого кусочка от вас не попробовала! Бублика ни разу не купили!..

— Вишь, про бублики заговорила! Вон о чем вспомнила, а о душе забыла, жрать бы ей только! — Разъяренный Альяш поднялся с лавки и пошел к дочери. — Отца хулить приволоклась? Родного отца? Разве посмел бы я на своего…

Вызывающе глядя на отца, дочь не тронулась с места. Альяш, поперхнувшись словом, огляделся, ища чего-нибудь взять в руки, но ничего подходящего на глаза не попадало.

— У-у-у, развратили вас всех города, распустили! Бога все забыли, сатане продались! Мало, мало я тебя порол, только теперь вижу!.. Вон из моей хаты, богохульница, марш отсюда, выродок!

— Да, вижу, вас не переделаешь, поздно! Горбатого могила исправит! — устало и неожиданно спокойно сказала Ольга. Голос ее сделался твердым: — Можете не гнать, сама уйду!

Она направилась к выходу.

— Поговорила с таточкой родным, побеседовала, ничего не скажешь! Уж та-ак файно побеседовала!..