Алексей Карпюк - Вершалинский рай

Может, только обновителям и не везло в Грибовщине. Остальным проходимцам было чем поживиться.

Как-то в Гуранах к Кастецкому Мирону зашел молодой и вертлявый полупанок из Белостока.

— Я Вацек, — представился он. — Мне нужна подвода до вечера. Дам пять злотых!

С полевыми работами Мирон как раз управился, конь стоял без дела, пять злотых на дороге не валяются.

— Можем договориться…

— Бочка какая-нибудь у тебя имеется? — бойко осведомился Вацек.

— Разве только кадка из-под огурцов, — полез пятерней в затылок Мирон. — Воняет, правда, еще и рассол не выливал, чтоб не рассохлась…

— Лишь бы не текла. Тащи! — энергично скомандовал гость.

Взвалили кадку на телегу и поехали. По пути Вацек начал расспрашивать Мирона про Полтораков клад, где он зарыт и не согласится ли Мирон за вознаграждение показать это место. Мирон уверял, что ничего об этом не знает, но Вацек не поверил.

Так они добрались до места.

В колодце у Острова набрали полную кадку воды. Полупанок вылил в нее бутылку сиропа, размешал веткой, горстью зачерпнул ядовито-малиновую жидкость, попробовал на язык и с отвращением выплеснул остатки назад.

— Гадость какая, фе!.. Ну ничего, будут лакать и такую! Поезжай к своей церкви!

Возле церковки повозку сразу обступила толпа.

— Пять грошей стакан! — объявил Вацек. — А ну, не сбиваться, как овцы! В очередь, в очередь!..

После трех заездов к Острову у Вацека сиропа не осталось, но люди все равно платили за воду и без сиропа.

В стороне от бойкой торговли колодезной водой развернул деятельность бродячий фотограф, друг Вацека. Он брал задаток, выписывал квитанцию со штампом несуществующей фирмы и щелкал затвором фотоаппарата, обещая снимки через неделю. К полудню «фотограф» внезапно сложил треногу, подошел к Вацеку и что-то ему шепнул. У того тоже отпала охота к торговле водой. Вытащив из кармана горсть монет, он объявил:

— Получай, хозяин, свою долю и мотай домой!

— Что так много! — опешил Мирон. — Мы ж договаривались…

— Ты заслужил. Хватай, когда дают!

Мирон отсчитал ровно пять злотых, остальное вернул Вацеку. Тот, пристально посмотрев на подвозчика, пожал плечами.

— Идиот!

Полупанки направились к церкви. Бесцеремонно растолкали старушек, добрались до главной иконы и на глазах молящихся спокойно стали набивать карманы бумажными купонами.

— Чего вытаращили бельма, дуры? Здесь все крадут! — еще больше поразил Вацек женщин богохульными словами. — Даже ваш этот Христос, — показал он на распятье, — брал бы, если бы ему руки к кресту гвоздями не приколотили!

Пока бабки обрели способность голосить, жулики уже были на улице. Поднялся переполох. Мужики вытащили из телег шворни, схватили дрючки и ринулись за ворами, но те скрылись в густом сосняке — только их и видели.

Случай этот был рядовым, и назавтра о нем уже никто не вспоминал.

Однако и после краж в распоряжении пророка оставались крупные суммы. С такими средствами Климович мог бы сделать много полезного для людей — построить школу, больницу, помочь бедным. Но от всего этого он был очень далек.

Если кто-либо из односельчан просил его одолжить денег на корову, потому что дети без молока сидят, или на коня, который сломал ногу, Альяш просителям отказывал.

— Сам думаю, где бы раздобыть. Строить надо столько всего! И колокола надо купить! Мои помощники колотят в било каждый день, как в имениях!

Его зятя отвезли в белостокскую больницу «удалять слепую кишку». Утром к Альяшу прибежала взволнованная дочь Ольга.

— Здравствуйте, тату! Ну как вы тут живете? — Она огляделась в бедной хатенке. — Хоть бы раз к нам заглянули!.. Ой, как у вас тут грязно! Даже не подметено…

Только теперь она заметила двух жен-мироносиц, притаившихся за отцовской кроватью. Там стоял сундук, и было видно, что обе только что копались в нем.

— Не могут ваши квартирантки хату вам подмести, руки у них отсохнут? — обиделась дочь.

У Альяша как раз жили наша Химка с племянницей Сахарихи.

— А если ваш тато не хотят, чтобы мы подметали и прибирали? — виновато оправдывалась Химка. — Сколько раз мы брались за веник, а они отбирают!

Ольга не захотела вступать с женщинами в спор.

— Ладно, как-нибудь нарочно приду навести порядок. А теперь я к вам по делу!

Она заговорила тише:

— Тату, дайте денег! Доктора требуют двести злотых! Говорят, если не заплачу вперед, к Олесю и не подойдут даже! А где мне взять такой капитал! Это же две коровы!..