Евгений Рябчиков: Засада на черной тропе

Для тебя, читатель, вступающий в жизнь, мы начинаем эту новую серию книг — библиотечку «Честь, отвага, мужество». Уже само название говорит о том, что ее герои — люди смелых дерзаний, непоколебимого мужества, отваги и долга.

Что бы они ни делали — карабкались ли с автоматом и биноклем по неприступным горным кручам на границе или стояли у экрана локатора, подымались на высотных самолетах или опускались на дно моря, распахивали ли целину или воздвигали заводы на Крайнем Севере, раскрывали тайны природы или разгадывали тайну преступления — все они прежде всего бойцы и романтики. Великая цель — построение коммунизма — вдохновила их на подвиги во имя нашего великого дела. Этим подвигам и посвящена наша серия, составляющая одну из библиотечек, выпускаемых отделом «Ровесник» издательства «Молодая гвардия» для тех, кто вступает в жизнь, кто стремится внести свой вклад в благородную борьбу за построение коммунистического общества.

Герои наших книг — страстные, непримиримые борцы за идеи коммунизма. На их долю выпали тяжелые испытания, во время которых проверялось их мужество, сила воли, стойкость, верность своим убеждениям, умение преодолевать любые препятствия для достижения цели, поставленной перед ними партией, народом. И они, не щадя сил и жизни, с честью выходили из этих испытаний.

Напиши нам, дорогой читатель, понравились ли тебе книжки библиотечки «Честь, отвага, мужество», какие еще книги в этой библиотечке ты хотел бы прочесть, с какими героями хотел бы встретиться на страницах наших книг.

Широкую желто-бурую долину, окруженную лобастыми, медного отлива сопками, пересекала узкая вертлявая речка. Там, где она выписывала излучину, стояла пограничная застава.

Кирпичное одноэтажное здание в тени вязов, деревянная наблюдательная вышка, окопы, ряды колючей проволоки, конюшни, клетки для собак, посыпанный песком плац — вот, кажется, и все, что можно было увидеть на нашем берегу.

За пограничной рекой, несколько поодаль от нее, поднимались мрачные глинобитные стены и башни древней крепости. Еще дальше за башнями, на сопках, в гуще порыжевших кустарников пестрели домики. Посмотрев в бинокль с вышки, любой наблюдатель мог обнаружить, что яркие хижины вовсе не мирное жилье, а замаскированные железобетонные доты. В них были скрыты пулеметные гнезда и пушки.

Не сразу, а только после долгого и внимательного изучения долины можно было заметить на нашей стороне в кустах и нагромождениях валунов едва видимые дозорные тропы. Словно кровеносные сосуды, охватывали они долину и тянулись на юго-восток, где высились лысые, с темными пятнами кустарников сопки, и на северо-запад, где также тянулись к небу скалистые вершины.

Не всякую дозорную тропу можно обнаружить в густых зарослях и камышовой чаще, но все пограничные дорожки были четко обозначены на карте, что висела в маленьком кабинете начальника заставы Усанова. Как правило, карта охраняемого пограничниками района была прикрыта серой занавеской, и ни один человек на заставе без ведома Усанова не имел права ее открывать. Но в тот день 1934 года, с которого начинается наше описание событий на границе, карта была открыта, и Усанов, человек с мужественным, волевым лицом, водил по ней школьным карандашом и, отмечая квадрат за квадратом, говорил стоявшему перед ним проводнику собаки Никите Карацупе:

— Есть данные, что ночью, в тумане, попытаются забросить «петуха». Судя по всему, «петух» пойдет вот сюда. — Усанов обвел карандашом квадрат, включавший в себя часть долины реки, самую реку и склоны сопки. — Пойдет он к соседям. Но и нам нужно быть начеку. Ясно?

— Так точно! — Приземистый, широкий в кости боец Карацупа внимательно смотрел на карту.

А я смотрел на пограничника. Его чуть искривленные, как у кавалериста, ноги наполовину закрыты подрезанной ножницами шинелью. На крепко натянутых на ноги яловых сапогах белела въевшаяся пыль. Шинель опоясывал туго набитый патронами брезентовый патронташ. Голову закрывал надетый строго по уставу суконный серый шлем. Карацупа вернулся из наряда, только что отвел на отдых собаку и, отдав рапорт начальнику заставы, получал новое задание.

Выслушав рапорт, Усанов внимательно посмотрел на Карацупу, потом на меня, сдержал улыбку и, задернув занавеску — с новым заданием все было кончено, — бросил на стол карандаш. Придав своему лицу особую серьезность, он сказал: