Николай Ракитин - Взвод

Рванулся Мышастый. Не успел оторвать Гришуха губ от бадьи, обвили чьи-то руки. Оглянулся — стоят польские кавалеристы: трое, четверо, а из амбара выглядывают еще и еще.

Из избы вышел офицер, а с ни хозяин хутора, что-то говоря по-польски и указывая на Гришутку.

Страха нет, а обидно. Обидно до боли: «Что будет с нашими? Как передать?»

— Ты, сволочь, буденновец, сифилитик, откуда? — картавит офицер.

Молчит Гришка.

Что-то скомандовал офицер.

По спине саданули прикладом.

— От разъезда, наверное, ну? — придвинулся офицер, помахивая стэком.

«Скажу, — думает Гришка, — только бы отпустили, а там выскочу».

— Молчишь? — зашипел офицер, замахнувшись стеком.

— Нас, дяденька, пятеро, вон там в лесу, — показывает Гришка в противоположную сторону.

— Заговорил, — цедит офицер. — Садись на коня и махни своим из-за угла, чтобы ехали сюда. Смотри, сзади пуля!

В руках офицера блестит смерть. Из амбара выехало пятеро поляков на конях.

«Кони дрянь, — думает Гришутка. — Уйду от сволоты, как пить дать, уйду».

Сел на коня.

К углу пошли Гришутка на Мышастом, офицер и двое с винтовками пешком. Пятеро на конях прижались к избе.

Вот и угол.

— Дашь знак и назад. Поймаем тех — жив будешь. У нас послужишь, — картавит сзади офицер.

Вдали насыпь. Будто голова Василия Ивановича видна.

«Свои там! Каждый близкий, родной! А жить-то как хочется! Кругом такая красота… Дома, в Ставрополе, поди, сеют. А что говорил военком? «Гриша, ты комсомольцем стал, резерв нашей партии, будущий строитель коммунизма, надежда рабочего класса». Какой я стервец! Нет, умру, а не изменю! А может, выскочу еще?» — Оглянулся… Из-за угла глаза и дула.

Собрал Мышастого, будто потянулся к шапке, прижал ноги и рванулся к кустарнику. Выстрелов не слышал.

Сначала кольнуло и обожгло плечо, потом стегнуло по ноге, а затем все оборвалось. Последними мелькнули кустарник и — сбоку кверху — морда Мышастого с прижатыми ушами.

Но балке, под мостикам, по воде к разъезду за насыпью приволок Мышастый запутавшегося в стремени Гришутку.

Вместо головы у Гриши кровавый кочан капусты.

Подскочил Мышастый, упал, дернулся, попытался встать, поставил передние ноги, сел по-собачьи и медленно опрокинулся на бок.

К вечеру все части бригады собрались вместе. Командир разрешил бригаде как вынесшей на своих плечах главную тяжесть боя отдохнуть.

В этом же селе вечером хоронили Гришу Мамина.

Тяжело переживал взвод эту утрату.

«Зачем, зачем пустил его в разведку? Гриша, Гришутка, такой приветливый, всегда спокойный, отзывчивый…» — Гришин обвинял себя в смерти товарища.

Наскоро сколоченный гроб, свеже вырытая могила, сумрачные лица ребят и старых бойцов. Слова изнутри, неповторимые, острые, как шипы. Сжатые челюсти, залп и… холмик свежей земли.

Врезались в память последние слова комиссара.

— Ушел Мамин! Погиб, честно выполняя долг служения рабочему классу, пролетарской революции. Появилась брешь в рядах комсомола. Пусть воспитает комсомол тысячи таких, как Мамин, таких, как Гриша. Фабрики, заводы, шахты — весь рабочий класс дадут еще и еще таких же, как Мамин, своих сынов, готовых к защите дела отцов, дела пролетарской революции. На смерть Мамина, лучшего из нас, ответим большей сплоченностью, большим героизмом, ответим победой над врагом!

Взвод ответил на смерть Гриши передачей в комсомол шести ребят.

Бой вчера, бой сегодня утром.

Полки бригады полностью в расходе. Втянулись в тяжелый лесной бой. Не поскачешь, лихо сверкая клинком, не врежешься в гущу дрогнувшего противника. Пядь за пядью брала бригада лес. В одном мосте продвинется вперед, в другом отойдет назад.

Нагорный не успевал отдавать распоряжения. Бессонные ночи, полуголодовка, беспрестанная тревога утомили и этого железного человека.

— Гришин! — позвал он, оторвавшись от Карты. — Вот что. Остался у меня в резерве твой взвод. Все в расходе. Надо сейчас же разведать правый фланг противника. Давай пятерых лучших ребят.

Это уже не ординарческая служба. Не охрана штаба. Румянец залил лицо Гришина. Радость за свой взвод подняла волну гордости.

— Можно мне за старшего? — спросил он комбрига с дрожью в голосе.

— Нет. Ты можешь понадобиться здесь. Пошли твоего помощника. Как он?

— Парень что надо! Не подкачает! — не задумываясь, ответил Гришин.

— Давай его и остальных пятерых сюда.

Ребята собрались.

— Вот здесь мы, а тут — поляна. Карту знаете? Не забыли, как я объяснял вам?