Евгений Дубровин - Дивные пещеры

Через довольно широкий проход они проникли в первую пещеру. Главный инженер тут же осветил ее фонариком. Это была высокая пещера с белыми стенами, закопченная факелами, испещренная различными надписями. Кверху пещера постепенно суживалась и образовывала купол. Сбоку виднелась большая ниша, в которой что-то лежало. Леночка подошла и посмотрела. Там оказался большой букет засохших полевых цветов.

– Когда-то здесь шла тайная служба христиан, – сказал Громов. – Если кто хочет венчаться – пожалуйста.

Желающих не нашлось.

– Прошу зажечь свечи.

Все стали чиркать спичками. Наконец три робких огонька замелькали на фоне прокопченных стен, наклоняясь в разные стороны. Главный инженер не стал зажигать свечи – как первопроходцу ему нужен был мощный фонарь.

– Готовы? Двинулись…

Сбоку, Леночка его совсем не заметила, было небольшое отверстие. Громов, согнувшись, вошел в него. Все поспешили вслед за ним. Леночка очутилась в узком, прорубленном в известняке ходе. Она пошла по нему, спотыкаясь о камни. Впереди силуэтом маячила спина Шкафа, сзади набегала тень Леонида Георгиевича. Было жутковато, и пахло пылью веков…

…Резкий звонок пробудил Леночку от воспоминаний. Она поспешно взяла трубку стоявшего рядом телефона.

– Бухгалтерия…

– Мне Элеонору Дмитриевну. – Голос был мужской, незнакомый.

– Я вас слушаю…

На том конце помолчали.

– Заберите… пиастры…

– Что? – рука у Леночки задрожала.

– Я согласен. Можете забрать мои пиастры.

– Не понимаю… Кто вы? – пролепетала Леночка.

Голос вроде бы отдалился

– Я Старик. Помните вчера ночью? – теперь голое звучал глухо, невнятно – Вы меня видели.

– Кто это? Бросьте хулиганить. Не знаю никакого Старика!

Леночка бросила трубку. Сердце ее сильно билось.

– Кто звонил? – спросил Шкаф.

– Не знаю. Хулиганит кто-то…

Кассирша пододвинула к себе ведомость, но тут звонок раздался снова.

– Бухгалтерия… – взяла трубку Леночка.

– Слушайте… Вы никому не говорили, что видели меня вчера? – Глухой голос теперь шел словно из-под земли.

– Нет… – против своей волн шепотом ответила Леночка.

– Хорошо. Пиастры вы получите при условии, что никому не скажете про меня. В противном случае… Не вздумайте болтать. Я этого не люблю. И еще одно. Пиастры не приносит счастья. На них кровь. Но это не столь важно.

Раздались частые гудки.

– Опять? – спросил Шкаф.

– Да… Ребятишки, наверное…

Леночка испугалась. Она смотрела в ведомость и не видела ничего. Кто это звонил? Кто мог знать про вчерашнее? Только трое: Шкаф, Громов и приезжий.

Шкаф сидел напротив. Приезжий не мог звонить… Громов не будет заниматься чепухой.

– Я отнесу зарплату Евгению Семеновичу, – сказала Леночка в спину Шкафа. – Он просил.

Шкаф ничего не ответил. Леночка заглянула в ведомость, открыла сейф, отсчитала деньги… Все это она делала машинально. «Кто звонил?» Одна эта мысль билась у нее в голове. И еще было предчувствие надвигающейся опасности.

Молодая женщина положила деньги в конверт, закрыла сейф и, захватив с собой ведомость, побежала по коридору к кабинету главного инженера так, словно за ней гнался Старик со всеми своими кровавыми пиастрами.

У Евгения Семеновича выдалась минута затишья. Иногда бывает такое. Среди суматошного дня вдруг безо всякой причины перестают звонить телефоны, не заглядывают в кабинет служащие, а бумаги на столе оказываются все несрочные. Время словно застывает. Становится слышно, как жужжат в кабинете мухи, дрожит от ударов пресса в кузнечном цехе вода в графине, и даже слышно, как идут всегда бесшумные, огромные, в деревянном сучковатом футляре местного производства часы в углу. Такие минуты Громов называл «глаз тайфуна». Во время «глаза тайфуна» ничего не хотелось делать, руки бессильно ложились на стол, тело становилось вялым, глаза слипались, хотелось лечь на диван, накрыться газетой и немного вздремнуть.

В эти минуты обычно лезли нехорошие паникерские мысли о том, что жизнь не удалась, нет ни семьи, ни детей, что уже несколько лет на работе сплошные неудачи и что он, Громов, неудержимо катится по служебной лестнице вниз… Вот и сейчас чутье подсказывает ему, что надо бежать из Петровска. Этот приезд Токарева… А как хорошо начиналось!

Сейчас был как раз такой «глаз тайфуна». Евгений Семенович сидел за большим столом из светлого дуба и, обхватив голову руками, думал о себе.