Виктор Устьянцев - Почему море соленое

Однако путевка офицерская, льготная, Федора Тимофеевича с ней в санаторий не примут. Вот ведь какая незадача!

— Так когда его примерно ждать? — повторил свой вопрос Федор Тимофеевич уже в иной форме.

— В ноябре. Если не передумает, — на всякий случай сказал я. Может, Костя уже написал обо всем, письмо придет через два-три дня, пусть оно не будет таким неожиданным.

— То есть как это передумает! — встревоженно спросил Федор Тимофеевич.

— А вдруг захочет на сверхсрочную остаться? Многие остаются, а Косте служба нравится.

Я ожидал, что Федор Тимофеевич спросит: «А как же я?» Но он не спросил, только вздохнул и перевел разговор на другое, заметив, что я машинально достал сигареты.

— Вы курите, мне это не повредит, я уже на поправку пошел. Створку вон откройте, а то дух тут у меня нехороший. Я не велел открывать, чтобы мухи не налетели, шибко они надоедливые.

Я открыл окно, сел на подоконник и закурил, стараясь выпускать дым на улицу. Внизу, во дворе, галдели ребятишки, гоняя по асфальтированной бельевой площадке шайбу. Теперь я понимаю, почему наши команды так плохо играют в футбол: откуда возьмутся футболисты, когда мальчишки-то даже летом шайбу гоняют?

— Вы уж не обессудьте, что принять вас, как надо, не могу. И угостить нечем, вот разве чайку попросить у соседки, — предложил Федор Тимофеевич.

— Спасибо, не нужно.

Но соседка, видимо, сама догадалась вскипятить чайник, внесла его в комнату и торопливо стала прибирать на столе.

Кто-то забросил шайбу в ворота, и мальчишки, подражая мастерам, заорали, поднимая вверх клюшки.

— Галдят, чисто галчата, — сказал Федор Тимофеевич. — А так у нас тихо, улочка не бойкая.

— Это верно, — подтвердила соседка. — Вот только высоко ему на четвертый этаж подниматься. Ходил в исполком, просил первый этаж, дак не дали. И жалко им, что ли? От первых-то этажей многие отказываются. Может, вы ему пособите?

— Ладно тебе, Катерина, не дело говоришь, — оборвал ее Федор Тимофеевич и попросил меня: — Вы там Косте не говорите, что я болел. Завтра я, пожалуй, поднимусь, дак сам ему напишу.

Только теперь я заметил висевшую на стене картину в багетовой рамке: крейсер и уходящая в небо ракета. Похоже, писана она Смирновым, его манера чувствуется.

Федор Тимофеевич проследил за моим взглядом, некоторое время тоже разглядывал картину, потом спросил:

— Картинка-то с жизни писана?

— С натуры. И можете не сомневаться, все это у нас есть в достаточном количестве.

Федор Тимофеевич вздохнул:

— Без этого тоже нельзя. Забывать войну негоже и вам, а нам она каждый день о себе напоминает. Напоминание-то вот где у меня сидит. — Он дотронулся пальцем до головы.

Когда я уходил, Федор Тимофеевич пригласил:

— Вдругорядь заходите, я теперь быстро оклемаюсь.

— Обязательно, — пообещал я.

Военком сказал:

— Сына его я помню, он еще с дружком был, вместе просились.

— Да, Игорь Пахомов. Тоже хороший парень.

— Вот-вот, Пахомов. А Соколова-старшего что-то не припоминаю, по-моему, он к нам не обращался.

Все-таки военком вызвал офицера, который этим ведал, и приказал проверить, не обращался ли с жалобой или заявлением Федор Тимофеевич Соколов. Пока тот листал книгу регистрации жалоб и заявлений, военком говорил, словно бы оправдываясь:

— У нас ведь их тысячи, всех не упомнишь. А помочь человеку надо. Мы обязательно этим займемся.

— Я не уеду, пока не добьюсь, — твердо сказал я.

— Вон вы какой скорый! — Военком рассмеялся. — Да если бы я решал этот вопрос, я бы его тут же решил. К сожалению, не от меня это зависит.

— А от кого?

— Исполком решает. А у нас в райжилотделе такая, брат, фурия сидит, что вам и отпуска не хватит, чтобы ее убедить. Ну что? — спросил военком у офицера, видя, что тот уже закончил. — Нет?

— За последние пять лет Соколов к нам не обращался. Может, раньше, но это надо искать в архиве.

— Искать не надо, а помочь мы обязаны. Займитесь-ка этим делом.

— Есть! — Офицер вышел.

— Я бы сам занялся, но тоже вот в отпуск ухожу.

Устал. — Военком провел ладонью по лицу, словно хотел снять усталость. — А скоро опять призыв. Раньше, когда призывали раз в год, нам и то нелегко было. А сейчас два раза в год, а в штат ни одного человека не добавили, вот и крутимся до изнеможения.

Тут меня осенило.

— Хотите поехать в Сочи? В санаторий имени Ворошилова?

— А кто мне даст путевку? Это у вас, на кораблях и в частях, нетрудно достать, а военкоматам дают в последнюю очередь.