Михаил Скороходов - Всех помню…

Из автобуса никто не решался выходить.

«Неужели здесь? — рассеянно глядя по сторонам, пытаясь отыскать хоть какие-то приметы, подумал Сергеев. — Но ведь ни этих курортных корпусов, ни причала тогда и в помине не было…» Он почти не слышал, что говорит советским туристам симпатичная девушка-экскурсовод, сидящая в кресле рядом с водителем, только слышал ее неторопливый голос с мягким акцентом и все смотрел на раскинувшийся по склону маленький городок, ничего не узнавая и еще больше от этого волнуясь. Но эту-то горловину, этот узкий проход в бухту он, капитан 2 ранга запаса Сергеев, сразу узнал.

А экскурсовод, извинившись за «негостеприимность погоды», между тем говорила в маленький микрофончик, указывая на бухту:

— Вот здесь во время войны советские моряки высадили десант и освободили от фашистских захватчиков этот маленький курортный городок.

Туристы притихли, с молчаливым любопытством разглядывая бухту.

— Они, что же, прямо на эту пристань и высаживались? — спросила пожилая женщина в очках. В голосе ее слышалось тревожное недоверие.

— Да, прямо здесь, — подтвердила переводчица. — В этом самом месте.

Сергеев усмехнулся, накинул плащ, попросил водителя открыть дверь и вышел из автобуса. Он стоял на причале и смотрел туда, в узкий проход, где кипели, сшибаясь, волны, и тот далекий день на рассвете вроде бы стал оживать, приближаться к нему.

— Садитесь же! — крикнула девушка, распахнув дверцу. — Вы насквозь промокнете.

Он улыбнулся ей, подойдя, и ему вдруг стало обидно, что она почти ничего не рассказала туристам о десанте. Он хотел объяснить, что никакого причала тут не было и они прыгали тогда в воду — катера не могли подойти близко из-за осадки. Но, глядя в ее чистые, полудетские, еще по-настоящему не тронутые жизнью глаза, он сообразил вдруг, что она родилась много позже войны…

— Садитесь же, вы простудитесь, — нетерпеливо сказала девушка, скользнув озабоченным взглядом по его повлажневшим седым волосам.

— Вы поезжайте, я приду позже, — он глянул на руководителя делегации, и тот понимающе кивнул…

Сергеев зашел в тихое полупустое кафе, заказал крепкий кофе. Пока усатый смуглый буфетчик нацеживал в чашечку ароматный напиток, Сергеев спросил его, почти не надеясь, что тот понимает по-русски:

— Вы давно живете в этом городе?

Но буфетчик, к немалому удивлению Сергеева, довольно бойко, — видно, советские туристы были в этом городке нередкими гостями — объяснил, что живет здесь целых двенадцать лет. Он был словоохотлив, явно обрадовался случаю поболтать с заезжим русским туристом и даже рассказал, что две его дочурки-школьницы с удовольствием изучают русский — они называют его «советским».

— Скажите, а что было на месте этой улицы до того, как здесь поставили эти высокие дома?

— Тоже улица. И тоже были дома, только… ниже ростом. Гулливеры и лилипуты! — Буфетчик раскатисто засмеялся.

— Кажется, бот здесь, напротив, стоял двухэтажный старый особняк с башенкой, — сказал Сергеев не совсем уверенно. — Не помните?

— Вы ошибаетесь, он стоял на месте вон той гостиницы.

— А вы что, бывали здесь?

— Очень давно… Кофе у вас превосходный.

Сергеев расплатился и, отойдя, сел за столик возле окна, откуда было хорошо видно здание гостиницы.

Отдаленные раскаты шторма приглушенно докатывались сюда, и опять этот гул напомнил Сергееву орудийный грохот, и ему почудилось, что вот сейчас он увидит врывающиеся в бухту катера с десантниками и вода в узком проходе забурлит от взрывов.

Он, командир взвода морских пехотинцев лейтенант Сергеев, не знал в ту ночь, кто сумел развести боны при входе в бухту — наши ли разведчики, местные ли патриоты. Но он знал, сколь сложно выполнить такую работу, и потому мысленно поблагодарил этих неизвестных людей и порадовался за них. Катера без ходовых огней скользили по тихой воде прохода, стиснутого темными скалистыми берегами. Фашисты, к счастью, хватились слишком поздно, когда была уже наполовину пройдена горловина. И вот, разрывая ночную тишь, мощно взревели моторы, и катера рванулись на полных оборотах вперед, С берега, пронзая предрассветную темь, кинжально хлестнули навстречу прожекторы, плотно ударили орудия. А катера врывались в бухту, и в ней стоял сущий ад — вода кипела от взрывов, слепили, судорожно метались над поверхностью щупальца прожекторов, прочерчивали темноту колючие трассы пулеметных очередей.

Катер, на котором шел взвод, вырвался вперед, но внезапно резко сбавил обороты, даже дал задний ход, и Сергеев почувствовал, как проскребло килем по грунту. Возле борта ухнул снаряд, катер круто завалило, и командир рявкнул с ходового мостика в мегафон: