Михаил Скороходов - Тайна острова Ваули

Повесть готова, прямо гора с плеч, и я бы, конечно, не стал писать предисловие — мама заставила. Ну, это еще полбеды, но всю повесть переписывать набело — ой-ой-ой — даже мурашки по коже бегают. Все равно, говорит, тебе делать нечего. Как это нечего? Десятый том «Детской энциклопедии» я только просмотрел, еще не читал. Ох, надоело мне лежать в постели!

А солнце, как назло, даже ночью не заходит, меня дразнит. Мама говорит, еще недельку полежать придется. Я бы и сейчас поднялся, но она и слышать не хочет.

Свои три килограмма я уже «нашел». Это после всех приключений на острове, когда нас привезли домой, оказалось, что я потерял три килограмма. Похудел, значит. Мама все ахала: «Кожа да кости!» Подумаешь, три килограмма, я даже не заметил…

Все-таки мое название повести было лучше: «Необыкновенные приключения Пети Багрецова и его друзей, описанные им самим». А «Тайна острова Ваули» — это мама придумала. Она ко всякому пустяку придирается, потому что учительница. Папа — совсем другое дело: прочитал повесть, сказал, что здорово. Молодец, говорит, Петруха, — и никаких предисловий ему не надо. А что разными почерками написано, ему наплевать. И на кляксы — ноль внимания. Ему и первая моя повесть понравилась, которую я в прошлом году написал. А что? Интересная повесть — про мое путешествие на другие планеты.

Почему я решил написать повесть о своих приключениях в тундре? Не знаю. Без всякого решения написалось. Сама мама и надоумила — заставила писать заметку в стенгазету об этом. Ну и пошло…

Расскажи, говорит, в предисловии о себе. А зачем? Не понимаю! Весь поселок меня и так знает. И в повести про самое главное в моей жизни рассказано. Правда, если вспоминать, были у меня приключения и раньше, когда мы еще в Архангельске жили. Но с последним приключением их даже сравнивать нельзя. Папа сказал, что скоро, может быть, о нашей необычайной находке заговорит весь мир!

— Это идея, — сказал папа, когда я предложил переехать всем нам из Архангельска в поселок Три Холма. — Сам об этом думаю.

Папа работал в Управлении сельского хозяйства, но месяцами жил в тундре, у оленеводов.

— Там строят школу. — Он посмотрел на маму. — В самом деле… Как ты думаешь?

Мама пожала плечами. В конце августа они уехали, мы остались вдвоем с бабушкой.

— Сначала осмотримся, — сказал папа на прощанье, — а потом и вас заберем.

Прошло полгода, а они все осматривались. Мое терпенье лопнуло, и я рассердился. На последнее письмо не ответил. Сказал бабушке, что останусь в четвертом классе на второй год. Она заплакала.

Три Холма! Они снились мне все чаще — высокие-превысокие, покрытые то травой, то снегом. Я взбирался на их вершины и летел вниз на лыжах. Охотился на белых медведей и полярных волков. Стрелял без промаха. Только один раз не повезло: медведь встал на задние лапы, разинул пасть, заревел и пошел на меня. Что делать? Ни ружья, ни ножа — никакого оружия! Хорошо, что проснулся вовремя.

На фотокарточках Три Холма — обыкновенный поселок. Нет, не совсем обыкновенный. Он растет, как в сказке. В первом альбоме — холмы, холмы, не три, а много, и чумы. Речка Рута. Кустарники. Оленьи стада. Удивительные растения, похожие на маленькие баобабы. Это ягель. Из-за него папа и в тундру ездил. Он пишет книгу об оленьих пастбищах. А во втором альбоме сначала — два домика, потом — улица, потом — поселок.

В самом конце альбома на большой карточке — чум. Он особенный. Под ним написано: «Последний чум». Понимаете? Последний! Построят еще один дом, и все. Поселок разрастется, белые медведи уйдут в другие места. И не будет никаких приключений.

Я спросил у бабушки про Тунгусский метеорит, как она думает, что это было — метеорит или космический корабль? Она впервые слышит! Пришлось все рассказывать, объяснять…

В воскресенье она на завтрак поджарила навагу. Это папина любимая рыба. И моя. «Вставай, — говорит, — мой золотой, десятый час». А я маму во сне видел. Повернулся на другой бок, чуть не плачу, говорю, что мне жить неохота. Бабушка рассмеялась, стащила с меня одеяло. Пришлось встать. Начал одеваться, она торопит, на часы посматривает. Веселая такая. Я и на нее рассердился.