Михаил Нестеров: Оружие уравняет всех

Москва, 2007 год

Лет двадцати восьми полноватый пограничник внимательно изучал паспорт с тиснеными буквами на обложке – Republique du Cameroun. Сличив фото молодой чернокожей женщины с оригиналом, он вернул ей документ. Она поблагодарила его по-французски:

– Мерси.

Перекинув через плечо ремешок кожаной сумочки и подхватив багажную сумку на роликах, она отошла от кабинки, уступая место следующему пассажиру, прибывшему из Камеруна.

Она родилась в Джанге – пожалуй, лучшем местечке Западного Камеруна, где на высоте около полутора тысяч метров нашел себе место горный курорт; он был построен еще в 1942 году для французских офицеров. В этом городке с целебным воздухом и микроклиматом со щадящей для Африки температурой было все, чем славился этот регион, также носящий название Английский: пальмы, зеленые холмы, плантации трубочного табака; есть даже водопад, который знаменит больше домиком, где камерунцы оставляют дары фее, считающейся богиней Мами Вата.

И это было настоящее имя камерунки. Но ее чаще всего называли Мамбо – жрицей культа вуду.

Мамбо бросила взгляд на наручные часики, сверилась с цифрами на светящемся табло терминала и снова огляделась. Она впервые видела столько белых: один, два, группа, целая толпа… нездоровых людей. Воображение нарисовало перед глазами космопорт, таможенный и паспортный терминалы проходят прибывшие на планету Земля инопланетяне. Она – начальник космопорта и фильтрует гостей с багажными сумками, чемоданами, невиданной формы баулами: этого в карантин, этих прямиком в печь. Она даже рассмеялась – так реально она представила себе пусть короткую, но яркую картину. И сосредоточилась на другой теме. Перед отлетом султан сравнил Россию с Камеруном. Она нахмурила лоб, пытаясь точно воспроизвести слова Ибрагима. Он что-то говорил о зависимости от цен на нефть, о коррупции, но эта тема ее не интересовала, поэтому пролетела мимо ушей. Ах да, вспомнила она: султан говорил о женщинах, о стремлении женщин выглядеть лучше. Его речь сводилась к следующему предостережению: Мамбо, как и другие камерунские женщины, «ориентированы на преуспевающих заграничных мужчин, которые забрали бы их к себе за тридевять земель, и где они, в их представлении, должны сидеть дома, выходить только в бутики и больше ни черта не делать». И вот она в этом самом тридевятом царстве, вокруг полно преуспевающих белых мужиков, а соблазна «сориентироваться» на ком-то одном и жажды броситься в бутик нет и в помине.

Она обменялась взглядом с подругой по имени Ниос; та подошла к окошку и подала документы русскому пограничнику, зеленоватая форма которого придавала его лицу покойницкий вид. Ниос держала на руках пятилетнюю девочку, которая в документах была записана как ее дочь. Она проплакала всего лишь час из семи часов полета, остальное время либо спала, либо завороженно смотрела на облака, которые для нее были самым удивительным на свете зрелищем. Да и сама Ниос была зачарована и едва не свернула шею, глядя в иллюминатор; когда еще она полетит на самолете?.. Только обратно; и произойдет это ровно через две недели.

Позади нее стоял пожилой белый мужчина. Знакомство на борту самолета он начал с жалобы. Дело в том, объяснял он, что рейсы из столицы Камеруна в столицу России осуществляются два раза в месяц – и то с апреля по сентябрь, а с сентября по апрель – один раз, – да билет стоит пятьсот баксов. Он еле-еле дождался своего часа, отчего-то сравнив себя с археологом; кто он на самом деле по профессии, так и осталось загадкой. Откровенно говоря, он облизывался на Ниос, как бы невзначай касался ее плеча, в иллюминатор смотрел сквозь ее гордый профиль, дышал через ее стройную шею; но его грудь вздымалась чаще, чем грудь чернокожей красавицы.