Михаил Нестеров - Оружие уравняет всех

Тяжелая дверь приоткрылась. Первым в полусумрак подъезда шагнул Леонардо. За ним последовали Ниос с ребенком и сама Мамбо. Замыкал шествие здоровяк Кимби.

Они остановились напротив лифта. Леонардо нажал на кнопку вызова и оглянулся. Взгляд его проскакал по ступенькам и остановился на широком подоконнике, похожем на витрину пункта приема стеклотары. Бутылок много, даже на площадке, можно предположить, что скинхеды были здесь совсем недавно. Ушли. Скоро вернутся? Уже неважно. Потому что кровь поменяла состав; в адреналине, разбавившем ее, можно было задохнуться.

Вперед! Мамбо жестом руки поторопила товарищей и зашла в кабинку последней, нажала на кнопку шестого этажа, мысленно представила квартиру номер тридцать два – она справа от лифта. И только сейчас подумала о серьезном просчете в плане операции. Все дело в домофоне, на который Мамбо обратила особое внимание. Хозяйка не заподозрит ничего плохого, когда услышит в трубке приветствие на французском, но насторожится, когда тот же голос прозвучит за дверью ее квартиры. Как гости из далекой африканской страны сумели проникнуть в подъезд? Может быть, вошли с кем-то из жильцов? Вот именно – может быть.

И Мамбо приняла непростое решение.

– Спуститесь на пятый этаж, – распорядилась она, кивнув мужчинам. – Ждите нас. Без моей команды не трогайтесь с места, – добавила она.

Леонардо и Кимби послушно вышли из кабинки. Мамбо нажала на клавишу первого этажа и, пока лифт спускался, объяснила подруге свои сомнения. Та покивала: все правильно.

Им пришлось выйти из подъезда и закрыть дверь. Мамбо оглянулась. Подумала, что им повезло: никто из немногочисленных прохожих в этот предзакатный час не обратил на них внимания. Она поочередно нажала три клавиши – номер квартиры и ввод, перевела дух, вот только теперь замечая, что дыхание у нее сбилось, как после утомительного бега.

– Да? – услышала она женский голос.

– Бонжур, Ирина, – поздоровалась Мамбо, приблизив губы к решетке переговорного устройства. – Меня зовут Мами. Со мной Ниос.

Она замолчала, решив, что не стоит надавливать: нужно поговорить, впусти нас. Для хозяйки визит гостей из Камеруна – полная неожиданность. Именно непредвиденность заставит ее открыть дверь и не даст собраться с мыслями.

– Входите, – услышала Мамбо голос – низкий, показалось ей, как спросонья.

И – знакомый уже щелчок дверного замка.

Поднимаясь в лифте, Мамбо облегченно вздохнула и подняла большой палец, посылая этот жест подруге; на мгновение потупила взор, когда два взгляда – ее и пятилетней девочки на руках Ниос – перехлестнулись.

Она рассчитала все правильно. Едва они вышли на шестом этаже, тут же увидели хозяйку на пороге квартиры; ее поза, взгляд не могли обмануть: она была готова захлопнуть дверь в любое мгновение.

И снова Мамбо повела себя более чем разумно. Она разглядывала, не двинувшись с места, хозяйку до тех пор, пока двери лифта не закрылись с характерным шумом.

– Бонжур, – еще раз поздоровалась она, видя, как слетает с лица этой белой женщины тревога, будто тают у нее во рту отзвуки набата. Ее взгляд потеплел, когда она увидела ребенка.

– Здравствуйте. Проходите, – поторопилась она, пропуская гостей в квартиру.

Первой порог перешагнула Ниос с девочкой, кивнув в знак приветствия хозяйке, второй – Мамбо, снимая на ходу с плеч свой «студенческий» рюкзачок.

Она долго репетировала эти движения, которые слились воедино: откинув клапан рюкзака, Мамбо выхватила тяжелую статуэтку, завернутую в полотенце, и ударила ей хозяйку по голове. Резко обернулась и сощурилась, когда услышала детский голос из глубины квартиры:

– Мама, кто к нам пришел?

– Успокой девочку, – тихо сказала Мамбо подруге. А сама, подхватив безжизненное тело под мышки, оттащила его от двери. Отворив ее, тихо позвала мужчин. Несколько мгновений, и все четверо африканцев были в квартире.

Эти дни не прошли впустую. Мамбо привезла с собой и нашла здесь немало предметов, чтобы изготовить куклу для ритуала. Специальный воск из человеческого жира был заменен воском из церковной свечи, костяную пыль заменила пыль с придорожных растений. Она состригла клок волос с головы девочки, срезала с ее нарядного сарафана, купленного в столичном универмаге, пуговицы. Она постаралась, чтобы кукла была похожа на жертву, но прежде всего она должна была иметь материальную связь с ней, содержать то, что жертве принадлежало: волосы, ногти.