Юрий Платонычев - А дальше только океан

В последние годы на флот поступало много новинок. Конструкторы радовали образцами, о которых моряки совсем недавно только мечтали. И дальность, и скорость, и глубоководность морского оружия казались просто фантастическими, опережали самые смелые желания. Однако флотские оружейники всегда хотели еще большего, еще лучшего, потому всегда имели свои замечания, главным образом по удобству в приготовлении. Как бы ни хороша была торпеда или мина, всегда одна горловина оказывалась слишком узкой, другая — слишком широкой, в какой-то пробке сделали очень мелкое углубление под ключ, какая-то резьба была чересчур длинной… Такие недостатки замечаются не сразу, требуется опыт и время, чтобы их фиксировать. И чем строже, принципиальнее принимали на флоте новую технику, тем скорее устранялись недоделки, тем скорее достигалось большее совершенство.

Дверь в класс распахнулась, на пороге показался Жилин. Он извинился, что по дороге был вынужден заскочить на подводную лодку. Показывая, чего ему стоила спешка, Жилин отдувался, пыхтел, вытирал лицо большим — с добрую салфетку — носовым платком. Видно, крутой оказалась сопка, что вела к учебному классу.

— Стоило ли вам здесь целый день одного Городкова мучить? — выслушав доклад Павлова, Жилин привычно замыкал руководство на себя. — Задали бы ему пяток «подкожных» вопросов, и сразу бы все было ясно.

— Лотерея вопросов здесь не подходит, — пояснил Павлов. — Можно блестяще ответить на пять и даже на десять вопросов, совсем не разбираясь в остальных. А Городков должен знать в торпеде все.

Жилин сложил платок вдвое, потом вчетверо, потом перегнул пополам и приложил к подбородку.

— Сколько же времени уйдет на зачеты?.. Еще опрашивать и опрашивать.

— Офицеров Городков опросит сам, те проверят мичманов, а мичмана — матросов. К приезду инженеров наши люди подготовятся.

— Ну-ну, пробуйте. — Жилин соглашался, однако суету с предварительными зачетами считал лишней.

Городков так интересно рассказывал о приборном отсеке, что присутствующие офицеры подошли к торпеде, чтобы ближе все видеть. Жилин сначала слушал, потом заскучал, снял часы и начал останавливать и запускать секундную стрелку, определяя, сколько может жить человек, затаив дыхание.

— А вот эту кишку, — Городков дергал за толстый кабель, высовывавшийся из горловины, — я бы укоротил вдвое — только мешает!

— Что-что? — оживился Жилин. — Я вам укорочу! Образец принят на вооружение, его хорошо испытали, значит, все «кишки» нужной длины и действуют наилучшим образом. Ваше дело — знать. Познаете — честь вам и хвала. А в чужое не лезьте!

Павлов не хотел начинать спор при подчиненных и нашел выход:

— Петр Савельевич, разрешите сделать перерыв?

— Разрешаю! — отрывисто буркнул Жилин, еще не остывший от закипавшего возмущения.

Через открытую форточку вливалась прохлада. Жилин отошел к окну, глядел на бухту. Павлов с Ветровым остановились рядом с ним.

— Петр Савельевич, — заговорил Павлов, — Городков — не молодой матрос…

— Ну и что с того? — Жилин не поворачивал головы.

— Он имеет опыт и немалые знания.

— Большой опыт, — подтвердил Ветров. — К его предложениям мы всегда прислушиваемся.

— Ага, — Жилин резко повернулся. — Значит, и вы с тем же. Теперь понятно: каков поп, таков и приход! Как вы не можете понять, что приедут учить нас, а не мы будем давать уроки.

— Учиться готовы, — спокойно продолжал Павлов, — но если мы выскажем свое мнение, неужто на нас обидятся?

— Как же, обрадуются! — Жилин недобро усмехнулся. — Потом доложат: нашлись, мол, на Тихом умники, вместо освоения нового — ударились в критику…

— Речь-то ведь идет о разумных предложениях, как сделать торпеду сподручнее в обращении. Где тут крамола? — Павлов вынужден был сдерживать себя, подавлять протест. — Новая техника должна нравиться прежде всего приготовителям. А еще больше — корабельщикам. Нам готовить, им стрелять. Не верю, чтобы конструкторы не интересовались нашим мнением.

— Во-о-от! — Жилин поднял руку, словно поймал птицу, которую долго ловил. — Когда спросят, тогда выкладывайте. Да и то поосторожнее.

— Петр Савельевич, чего вам бояться? Ваша воля вписать в акт любые замечания.

— Ну уж, избавьте! — Жилин отпрянул, будто ожегся. — Учить ученых не собираюсь, вам не советую и подписывать акт с надуманными мнениями не буду.

Наступила пауза — тягостное молчание людей, не понявших друг друга.

— Разрешите?.. — В класс возвратился с улицы Городков, за ним Рыбчевский с Мосоловым. Судя по их раскрасневшимся лицам, они совсем неплохо надышались весенним воздухом.