Юлиан Семенов - Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение

— Да.

— План всего мероприятия был утвержден в Москве?

— Да.

— Кто подписал?

— Петров.

— Вы же его первый заместитель... Отчего не возражали дома, товарищ Романенко?

— Возражал.

— И что же?

— Товарищ Петров был тверд в своем решении...

— Страшнее кошки зверя нет? Что, не могли обратиться в вышестоящие инстанции?

— Он моя вышестоящая инстанция. Да и потом, в стране сейчас такое время, когда надо все решать самим... Административно-командная система кончилась.

— Далеко еще не кончилась... Не стоит выдавать желаемое за дей­ствительное... Вы обсуждали вопрос о мерах по обеспечению безопасности вашего сотрудника...

— Она, — перебил Романенко, но снова поправился, — товарищ Лыскова — не мой сотрудник. Ее подразделение замыкается непосред­ственно на Петрова...

— Одну минуту, — чуть раздраженно заметил Саверьянов, — вы не дали мне закончить вопрос: вы здесь, на месте, обсуждали с британцами гарантии ее безопасности?

— Да. Они не дают гарантий.

— Сообщили об этом Москве?

— Да.

— Какова реакция товарища Петрова?

Романенко грустно улыбнулся:

— Он по-прежнему верен союзническому долгу...

Саверьянов удивился:

— Какому?

— В Москве такая газетенка в мои молодые годы издавалась, «Британский союзник»... Я так пошутил...

— Хотите, чтобы посольство вмешалось в это дело?

— Даже не знаю, как сказать...

— Простите за вопрос: у вас как отношения с Петровым? Нормальные?

— Вполне... Мне интересно с ним работать, новая волна, что называется, человек перестройки... И горячность я его понимаю, — хочет поскорей навести порядок.

— Может, вы считаете разумным, чтобы мы попросили его лично провести операцию, если он сам разрабатывал ее с англичанами.

— Мне следует уехать?

— Зачем? Ум хорошо — два лучше...

— Нет... Там, где работает Петров, мне делать нечего... У нас несколько разные подходы к проблематике... В Москве мы дополняем друг друга, а здесь будем только мешать делу...

— Англичане согласны с вашей просьбой вывести товарищ Лыскову из операции?

— Нет. Особенно агент Дин, молодой человек, очень дружит с ней... с товарищем Лысковой... Прекрасно, кстати, говорит по-русски, но скрывает это весьма умело... Словом, я принес вам заявление, — порядок любит документ, — о том, что жизнь советского гражданина в опасности, и я слагаю с себя всю ответственность за возможные последствия, если не будут приняты немедленные меры...

Грэйв шел с Саверьяновым по парку, мимо доверчивых лебедей и уток, по пробивающейся изумрудно-синей траве газона.

— Конечно, мы могли ввести своего человека в «Роу», — негромко говорил Грэйв, — но это бы провалило операцию... Мафия имеет свою контрразведку, мистер Саверьянов... Они знают наших людей... Найти и подготовить специального агента для нашей совместной операции заняло бы месяц, два... А мы каждый день ждем, когда фирма «Роу» заберет груз, чтобы проследить их партнеров, продавцов наркотиков, а потом уж накрыть всю сеть разом... Такого рода операции, тем более у нас с вами, по размаху и значимости не было еще...

— Меня интересует степень риска для мисс Лысковой...

— Очень большая, мистер Саверьянов... Мы делаем все, что можем: за ее квартирой следят четыре агента, переброшенных нами из Манчестера и Глазго... Две соседние с ней комнаты занимают лучшие агенты из Ирландии, миссис Размэн и мисс Плитт... Ее повсюду сопровождает три агента слежения... Ее документы в полнейшем порядке... Ее американский сленг, — как хорошо, что русские дипломаты учат детей в наших школах! — совершенно безукоризненный...

— Мы бы могли ввести своего человека в группу, которая охраняет девушку?

Грэйв ответил без колебаний:

— Конечно... Особенно если он так же блистательно подготовлен, как мисс Олга...

— Вы давно служите в отделе по борьбе с наркотиками, мистер Грэйв?

Тот ответил не сразу; остановился, достал сигару, сунул ее в рот, но раскуривать не стал, — только молодое поколение курит на улице, шокинг...

— Я перешел в таможню через неделю после похорон моей... девочки... Она... отравилась наркотиком...

В Хайд-парке было солнечно и ветрено. Дин потрепал по щеке того «вора», что вытащил у него из кармана документ:

— Спасибо, парень... Не сердись... Я не думал, что они возьмут тебя в такой оборот...

— Счет за выбитый зуб оплатишь ты, — усмехнулся парень. — Я пойду к самому дорогому стоматологу... Зачем ты меня подставил под это дело?