Златослава Каменкович - Его уже не ждали

То из одних ворот, то из других торопливо выходят женщины с ведрами воды или корзинкой, прикрытой вышитым полотенцем.

— Слава Ису, — приветствуют почтальона. О письмах не спрашивают, спешат на Стрелецкую площадь.

Безлюден двор и на улице Льва. Зато здесь пану Болеславу удалось вручить заказное письмо из Праги лично адресату. В награду почтальон попросил:

— Дайте мне, будьте добры, пани Калиновская, воды. Во рту пересохло. Пять часов к вам добирался. Всюду полиция, войско!

— Я налью вам холодного молока, заходите, прошу, — слабым голосом пригласила Анна.

— Премного благодарен, пани, — почтальон снял фуражку и положил сумку на пол у дверей.

— Прошу, садитесь…

Анна захлопотала возле кухонного шкафа, и на столе перед стариком, кроме молока, появились вареники с творогом. белый хлеб.

Раскрывая небольшой голубоватый конверт, Анна спросила:

— Вы были на площади?

— Да как можна, пани! Я за три версты обошел ее! Там стреляют, людей убивают…

Но этих слов Анна уже не слышала — она была вся поглощена чтением письма. Вдруг почтальон заметил, что женщина побледнела, схватилась за спинку стула и медленно села, закрыв глаза.

Пан Болеслав вскочил, чтобы налить ей воды, но Анна открыла глаза. Отсвет радости светился в них, и пан Болеслав понял, что письмо принесло ей радость. Это было для него лучшей наградой за сегодняшний день.

В письме доктор Ванек из Праги сообщал, что отец Ярослава жив, здоров, что он во Львове. Анне следует зайти в тот дом, где когда-то они жили с мужем, увидеть дворника и назвать себя. Он укажет адрес ее мужа.

Анна напрягала всю свою память, силясь хотя бы смутно припомнить лицо дворника дома, где они жили перед арестом мужа. Но время стерло из памяти черты этого лица. Теперь она пыталась припомнить хотя бы фамилию дворника, но тщетно!

И вдруг она вспомнила тот вечер, когда у сына в гостях был рабочий Кузьма Гай. Его голос очень напомнил Анне голос любимого ею человека.

— Кузьма Гай… Кузьма Гай… — беззвучно повторяли уста Анны. — Это был он…

Анна обратилась к почтальону:

— Пан Болеслав, много ли писем осталось у вас?

— Такого злополучного дня я не припомню, пани Калиновская. С какими мучениями я добрался сюда, а все двери на замке. Не могу же я вернуться на почту с полной сумкой писем. Если все на площади… Вы знаете, пани, я пойду туда.

— И я с вами! Там мой сын. Мне нужно его найти…

Каких-нибудь полчаса назад Анна с трудом добрела до дверей, чтобы впустить почтальона. Сейчас она чувствовала себя значительно лучше и вместе с паном Болеславом вскоре добралась на Стрелецкую площадь.

— Вот видите, уже не стреляют, — сказал старый почтальон, помогая Анне спуститься с холма к баррикаде в тот самый момент, когда Кузьма Гай вслед за Стахуром спустился в люк, ведущий к подземной реке.

Навстречу Анне шли два рабочих с носилками.

— Кого-то опять убили, — сняв фуражку, перекрестился пан Болеслав.

— Кто это? — спросила Анна у незнакомых рабочих и невольно задрожала.

— Студент с улицы Льва.

Сердце матери замерло. Она подбежала к носилкам, откинула край плаща и пошатнулась, словно кто-то ударил ее по ногам.

— Ярослав! — тихо вскрикнула Анна и потеряла сознание.

В комнате, где недавно допрашивали Ромку, на полу лежит связанный веревкой толстый сержант. Изо рта у него торчит кляп. Связали его мальчишки, когда он уснул. На этот раз Крыса, прежде враждовавший с Ромкой, стал его союзником. Он нашел веревку, а потом не пожалел своего чулка, чтобы заткнуть рот связанному толстяку.

— Сперва пойду я, — серьезно сказал Ромка, — а поток выходите вы по одному.

— Ну, конечно! Иди, Ромка, — за всех ответил Крыса.

Внизу у подъезда стояли двое полицейских. Один из них иронически говорил:

— Наш капитан после того, как его ошпарили, приказал ловить всех мальчишек и…

— Клянусь цисарем, меня не удивит, если он прикажет всем львовским мальчишкам оторвать головы! — захохотал второй.

Увидев Ромку, появившегося в браме, они смолкли. Как ни грустно было мальчику, но ему пришлось улыбнуться и сказать:

— Пан сержант меня отпустил.

Полицейские удивились, однако мальчишку пропустили.

Призывая на помощь все свое хладнокровие, Ромка с независимым видом удалился. Ни разу не оглянулся, хотя каждую секунду ожидал, что вот-вот полицейские одумаются и погонятся за ним. Так он дошел до угла. Тут не выдержал, оглянулся и, как зайчонок, побежал к Стрелецкой площади.