Златослава Каменкович - Его уже не ждали

Комиссар тюрьмы ставит перед Ромкой стакан с вином.

— Куда попало? Негодяй! Как он посмел бить ребенка? Комиссар, я приказываю вам прогнать прочь этого разбойника! Пей, мальчик. Как тебя зовут?

— Ромка!

— Хорошее имя. Ну, пей, Ромка. Подкрепись.

— Это вино? — подозрительно косится на стакан Ромка.

— Оно сладкое, как лимонад. Пей.

— Я вина не пью, пан.

— Пожалуйста, можешь не пить. Ты наелся?

— Спасибо пан, наелся.

— Чудесно. Уберите посуду, пан комиссар. Скажи, Ромка, ты грамотный? Читать, писать умеешь?

— Да, пан.

— О, так ты же чудесный мальчик! Как они посмели арестовать тебя? Это им даром не пройдет!

С доброжелательной улыбкой Вайцель кладет перед Ромкой протокол и подает ручку.

— Вот здесь, внизу, красиво и разборчиво напиши свое имя и фамилию.

Ромка склоняется над бумагой. Глаза его пробегают по строчкам.

Вдруг он, пораженный, отшатнулся. Теперь он понял, что означали слова Казимира «не подписывай!»

— Пан, так тут же все неправда!

— Пиши… имя, фамилию!

Нахмурив белесые брови, Ромка отрицательно качнул головой.

— Пиши! — приказывает Вайцель, больно схватив мальчика за плечо.

— Нет!

Вайцель с силой оттолкнул Ромку. Мальчик отлетел к стене и, ударившись головой, упал.

— Ну, подпишешь? — как большая хищная птица, склонился над Ромкой Вайцель.

— Нет! Никогда! — подняв голову, с недетской решительностью и ненавистью ответил Ромка.

Вайцель, точно обезумев, ударил его носком ботинка в бок.

Мальчик потерял сознание.

— Облить водой! В карцер! — с перекошенным от ярости лицом прохрипел Вайцель.

А у ворот тюрьмы под ливнем собрались матери, жены и дети рабочих.

Пятые сутки льет дождь. Но изможденные, плохо одетые люди, пришедшие к тюрьме, не обращают внимания на ливень. Они стоят здесь днем и ночью, требуя освобождения своих кормильцев.

Похоронив Ярослава и Катрю (ее гонведы зарубили на Краковской площади), превозмогая нестерпимую боль и тяжелое горе, к воротам тюрьмы каждый день приходят Анна и Остап Мартынчук. Здесь и Христина с детьми. Вся их жизнь сейчас превратилась в ожидание…

На первый взгляд, высокий белый дом с красивыми лепными украшениями, с матовыми стеклами на фальшивых окнах, занимающий целый квартал, не внушает страха, хотя все знают, что здесь — тюрьма. Но тот, кому хоть раз пришлось побывать внутри здания, хорошо знал: это дом, как и вся Австро-Венгерская империя, — олицетворение лжи и лицемерия.

В мрачном коридоре с множеством тяжелых, обитых железом дверей, ходит надзиратель. Стукнув кованым нос-ком сапога в дверь, он ждет ответа. И когда узник отзывается: «Естем!», подходит к другой двери и снова стучит.

…Целые сутки изнемогает Ромка в карцере. И чудится измученному мальчику, будто он пришел в домик Сокола… Спасаясь от полиции, Ромка вслед за отцом выпрыгивает через окно в сад, а их догоняет Гай… Стройка… Рухнули леса, и Ромка в ужасе закрывает лицо руками…

— Тату! Тату! Татусю! — стонет маленький узник.

…Вот Ромке кажется, что он вбегает под арку Успенской церкви. Стахур выстрелил в Ярослава…

— Где Кузьма Гай? — кричит Ромка.

От своего крика мальчик на мгновение приходит в себя. И снова бредит.

…Он, по пояс в воде, едва поспевает за Казимиром. Стахур целится в Гая… Выстрел…

По коридору идет комиссар тюрьмы.

— Пан комиссар, мальчишка давно не отзывается, — вытягиваясь в струнку, докладывает надзиратель.

— Тащи его в камеру!

В общей камере Гай от волнения не находит себе места.

— Скоро сутки. Бедный Ромусь…

— Он не согнется, весь в отца, — успокаивает Богдан, лежа на нарах.

Вдруг Богдан услышал слабый, прерывистый стук в стену.

— Тихо… — прислушиваясь к стуку, попросил Гай.

И когда в камере стихло, стук стал отчетливее. Все насторожились.

Богдан шепотом начал расшифровывать звуки тюремного «телеграфа».

«Говорит Тарас, говорит Тарас… сижу в одиночке… Передайте Гаю. Стахур сыпак… Стахур сыпак…»

— Видно, не знает, что Стахуру — капут, — сказал Казимир.

— Тише, — раздраженно оборвал его Богдан. — Слушайте! «Передайте Гаю — Стахур сыпак… Верьте мне… Стахур… Слушай, Гай… Слушай, Гай… Каролина раскрыла тайну Шецкого. Ян Шецкий — агент Вайцеля. Ему поручено…»

Стук в стенку неожиданно прекратился. Все ждут. Через минуту по тюремному «телеграфу» снова начали передавать, только на этот раз громче и отчетливее.

— Говорит Тарас, — расшифровал Богдан. — Передайте Гаю, Казимир Леонтовский…