Георгий Свиридов - Охотники за алмазами

Теплов хорошо помнит, как в конторе при обсуждении диаграммы бывалые геологи весьма скептически отзывались именно об этом нижнемеловом пласте. Настаивал на испытании лишь Далманов.

— Слушай, друг! Не будем зря тратить время, — мастер по испытаниям Липиков чертыхнулся. — Давай кончать волынку! Все одно там нет ничего!

Но Евграф не сдавался. Он настаивал. Он дал слово Далманову. И Липиков махнул рукой:

— Лады! Контора пишет, зарплата идет. Попробуем для полной ясности.

Испытатели простреляли пласт. И — никаких признаков нефти.

— Надо бы собрать фонтанную арматуру, — сказал Теплов неуверенно: по инструкции это необходимо. А стоит ли возиться, когда нет уверенности?

— Завтра спозаранку и начнем, — Липиков зевнул. — Не беспокойтесь, вьюноша!.. Инструкция, она бумажная, все стерпит. Не печаль душу, ложись на боковую.

Противофонтанная арматура весит несколько тонн, Евграф задумался. Может, действительно, не стоит мучить людей, — пусть немного отдохнут. Из соседнего вагончика донеслись звуки гармони, подвыпившие буровики хрипло и нестройно пели про трех танкистов.

— Гуляют ребята, — усмехнулся испытатель, и по его тону трудно было понять, как он относится к веселью — одобряет или хулит.

Евграфу стало обидно за своих рабочих, которые последние недели дневали и ночевали на буровой, крутились, как заведенные, как детали машины. Он хотел что-то сказать мастеру по испытаниям, но не успел. В вагончик с облаком холодного пара ввалился дежурный с буровой:

— Давление падает!..

Липиков удивительно проворно соскочил с полки и сунул ноги в валенки, схватил полушубок, шапку:

— Поднимай вахты!

Евграф, натягивая на ходу поверх стеганки брезентовую куртку, бежал к соседнему вагончику. Погода испортилась, пошел мокрый снег. Распахнул дверь и, стараясь перекричать пьяные голоса, гаркнул во всю мощь легких:

— Скорей! На буровую!

Гармонист продолжал пиликать. Осоловелые бурильщики, казалось, не замечали техника-геолога. Один из них подошел к Евграфу:

— Не ори, слышь! Ты кто такой? Начальник?.. А для нас сегодня нету тут начальства!.. Мы свое оттарахтели… Во! Дай погулять людям…

За спиной Теплова тревожно загудел авральный рельс. В вагончике сразу стало тихо. Евграф повернулся и, не оглядываясь, прыжками помчался к буровой. Звать никого не пришлось. Беда на буровой. К вышке бежали и те, кто вернулся с вахты, и те, кому предстояла ночная смена.

— Раствор пузырится!

Мастер по испытаниям, моментально оценив положение, заорал во все горло, стараясь перекричать гул дизелей:

— Свет! Вырубить свет! Выключай моторы!..

Дважды приказывать не пришлось: каждый понимал, какая грозит опасность. Случайная искра — и отпрыгнуть не успеешь, как полыхнет пламенем. Кто-то метнулся к аварийному рубильнику. Вышка утонула в темноте. Замолкли дизели — и сразу оглушила тишина. Только ветер хлестал мокрым снегом. Вспыхнули желтыми светлячками электрические фонарики.

— Превентор! Перекрывай скважину!..

Перекиньгора и с ним трое бурильщиков бросились под навес и, упираясь ногами, стали крутить штурвал задвижки. Но тяжелые плашки сходили медленно и нехотя, чья-то могучая сила раздвигала их.

Рядом с буровой рабочие спешно подводили массивные чугунные «елки», собирали трубы фонтанной арматуры, задвижки… А под настилом, из глубины по скважине шел клокочущий гул. Словно под землей проснулся какой-то невиданный гигантский зверь, он недовольно рычал, и от его непривычного урчания становилось не по себе. Внезапно земля вздрогнула. Гулко выстрелила скважина — и шипящий поток бурого глинистого раствора, смешанного с газом и нефтью, хлестнул мощной струей вверх, под купол вышки. А оттуда, дробясь о перекрытия и смешиваясь со снегом, падал вниз. Бурильщики шарахнулись от скважины.

А гул все нарастал, и струя становилась все мощнее и все яростнее хлестала в небо с диким напором. Остро запахло нефтью. Фонтан!..

— Что же вы, черти, растерялись! — крикнул Липиков. — А ну, за мной! Подводи арматуру! Дава-ай!..

Нефть смешивалась со снегом и черными липкими хлопьями падала на головы, на плечи, на спины. Черно-белая метель заволокла буровую. Теплов, мокрый от пота, перепачканный нефтью, пьянея от радости и напряжения, сбивая в кровь руки, таскал вместе с рабочими трубы, подводил противофонтанную арматуру…

Всю долгую мартовскую ночь бригада бурильщиков вместе с испытателями усмиряла нефтяной фонтан. Когда наступил серый рассвет, бушующий поток был, наконец, загнан в чугунные трубы и скован мощными задвижками. Но люди не расходились. Перемазанные нефтью, усталые, голодные, они смотрели сияющими от счастья глазами на свою судьбу, на свою заляпанную нефтью вышку, К утру буран стих, угомонился, по розовеющему небу низко плыли лохматые серые тучи и, казалось, чуть ли не задевали за вершину вышки. Она стояла какая-то необычная, притихшая, в сосульках и гроздьях наледи, и в неясном утреннем свете казалась празднично принаряженной, золотистой.