Андрей Дугинец - Стоход

— Вы хотите разорить меня в дым! — с лютостью процедил Шелеп и подумал: «Откуда она все знает?»

Ганночка вышла, бросив с порога:

— Если завтра не привезете, что прошу, я отдам вашу тигрицу солдатам. Они ее живо обломают…

— Аспид! Змеюка! — прошипел вслед Шелеп.

Но на следующее утро был у Ганночки.

Она не спеша, придирчиво осмотрела драгоценности. Потом накормила гостя и соврала, что Олеся сдалась и один офицер хочет весь отпуск провести с ней.

— Пусть поживет месячишко, — небрежно бросила Ганночка. — Хоть окупит себя… А уж потом женитесь на ней или что хотите.

Зная, кто стоит за спиной содержательницы публичного дома, гость молча повернулся и уехал.

Партизаны лежали в густом ольшанике и с нетерпением смотрели на высокую насыпь железной дороги. Прошло пять часов, как привинтили к рельсу стрелку, ночь уже на исходе, а поезда все нет и нет.

— Бедному жениться — и ночь коротка, — вздохнул Ермаков. — Вдруг не пойдет до утра?

— Тихо! — остановил его Антон. — Чую.

Затаив дыхание, Миссюра слушал. Кто-то шевельнулся, задел ветку. И он строго махнул рукой.

Только слух лесного жителя мог уловить далекий, едва различимый шум идущего поезда.

Но вот услышали и другие. Однако доносился он не оттуда, откуда его ждали. Он гулял где-то по лесным чащобам — то справа, то слева, то забегал наперед, словно его бросало по волнам. А потом этим шумом наполнился весь лес, и казалось, не один, а множество поездов мчится по лесу со всех сторон.

Сжимая в руках оружие, народные мстители затаили дыхание. Приближалась минута, которую так долго ждали.

Из темноты вырвался огромный желтый глаз паровоза. Земля задрожала от грохота. Поезд мчался быстро, уверенно. Он шел с запада на восток. Что он вез? — Бомбы? Танки? Солдат? Ясно было одно — этот поезд везет смерть и разрушения.

С каждой секундой паровоз приближался к стрелке, наглухо привинченной к рельсе. Грохот уже заглушал все вокруг.

Семь пар глаз неотрывно смотрят в одну точку на железнодорожной насыпи. А что, если колеса сомнут железную стрелку и паровоз промчится мимо?

— Да поворачивай же! — нетерпеливо выкрикнул Егор Погорелец.

И в этот момент из-под правого колеса паровоза брызнули искры. И сначала только колесо, а потом половина всего паровоза приподнялась над высокой насыпью. Показалось, что паровоз, задрав трубу, собрался перепрыгнуть болотце, тянувшееся вдоль пути. Соскочив с рельсов, паровоз с разгону пошел под откос и влетел в вязкое болото, увлекая за собою вагоны.

— Назад! — крикнул Александр Федорович. — Отползать!

С грохотом, с треском, со взрывами вагоны грудились в огромную кучу металла и дерева.

— Не вставать! Ползком!

И только прозвучала эта команда, раздался взрыв. Ухнуло тяжело, словно из-под земли. Все невольно припали к земле. Но и сама земля дрогнула. Лес ярко осветился. Потом все провалилось во тьму.

— Товарищи! Все живы? — раздался тревожный голос Александра Федоровича.

Один за другим откликнулось шесть голосов.

— Егор Иванович! — позвал Моцак. — Что с вами?

— Да что же со мною, лежу себе и думаю, что после такого и умереть не жалко.

— Наоборот! — бодро сказал Александр Федорович. — Теперь-то нам жить да жить.

Все заговорили радостно, возбужденно, словно сбросили с плеч общий непосильно тяжелый груз. Встали, начали отряхиваться. И только теперь заметили висящие на деревьях щепки, обломки железа.

— Быстро уходим, товарищи: взрывы могут повториться!

— Наверное, попался вагон с авиабомбами! — заметил кто-то.

— Полутонки.

— Хорошо, что далеко лежали, а то были бы нам полутонки!

Огонь разгорался. В лесу потянуло густой кисловатой гарью. А когда прошли с километр, опять послышались взрывы, более глухие и тяжелые. И вдруг небо вспыхнуло так ярко, что все невольно оглянулись. Один за другим в небо взлетали огромные огненные шары. Высоко в черном поднебесье они лопались и разлетались ослепительно яркими брызгами огня.

— Здорово! — восхищался Санько, высоко задирая голову.

— Крэпко! — соглашался Антон.

— Что оно такое? — недоумевал Егор.

— Цистерны с бензином рвутся, — пояснил Ермаков. — Они всегда так. Это салют нашему успеху.

— Да, товарищи! Большое дело мы совершили для Родины, — сказал Александр Федорович, шедший позади всех. — Вот мы и партизаны.

— Партизаны? — изумленно и недоверчиво переспросил Санько.

— Да, мы теперь самые настоящие партизаны, — подтвердил Ермаков.