Владимир Санин - Старые друзья

— Так не собирается Трофимов объявиться?

— Со временем у него паршиво, не обещает. Да у тебя самого нынешние генералы армии на фронте приятелями были.

— И даже один маршал. Не встречаемся, открытками на праздники обмениваемся.

— Иван Кузьмич, за Победу ведь мы с тобой не выпили, а у меня в заначке четвертинка.

— Что же, доставай, если не жалко.

Мы выпили за Победу, потом, не чокаясь, за Андрюшкину светлую память. Вообще-то мне пить вредно, разнюнюсь и становлюсь слезливым, так что спасибо партии и правительству, что с водкой трудности и четвертинка была одна-единственная. Поделился я этой мыслью с Медведевым, обнаружил, что мы единомышленники, и вспомнил, что в кладовке лежит история о том, как Андрюшка поставил неслыханный рекорд. Медведев согласился послушать, и я достал папку.

Лично я свидетелем этой истории не был, поскольку лежал в госпитале, но сведения имею достоверные: Птичка рассказала, а Вася и Андрюшка подтвердили слово в слово.

После трех или четырех, не помню, операций я вырубился полностью, несколько дней в сознание не приходил, и Андрюшка с Птичкой не ели, не пили и от койки, на которой я валялся, не отходили. Говорю об этом обстоятельстве лишь потому, что оно в дальнейшем сыграло свою важную роль. Настал, однако, день, когда я очухался и что-то такое промяукал, давая понять, что помирать нам рановато, как пел Бернес в знаменитой песне про фронтового шофера. Весть о том, что Аникин-старший не просто ожил, а потребовал притащить ему еду, быстро распространилась среди широких масс, и Вася где-то раздобыл спирта, чтобы отметить это заурядное для человечества, но приятное для друзей событие. Победу уже отпраздновали, дисциплинка в армии только налаживалась, и начальство на подобные мероприятия пока что смотрело сквозь пальцы — что ни говори, а братья-славяне заслужили право на разрядку. Банкет в честь воскресшего друга состоялся в пустовавшем домике на окраине города Форста, и стол был сервирован отменно: тот самый спирт и на закуску несколько килограммовых банок американской свиной тушенки, на солдатском жаргоне называвшихся «второй фронт». И пока Птичка мыла стаканы, а Вася разливал по ним зелье, изголодавшийся за дни моего небытия Андрюшка набросился на тушенку и в считанные минуты схрямкал целую банку. Прошу запомнить и это обстоятельство, а также то, что пить мы с Андрюшкой на фронте не приучились, сивушного запаха не выносили и меняли водку на табак.

И вот пошли тосты, началось пиршество, и Андрюшка залпом один за другим выкушал два стакана разбавленного спирта. Это вызвало законный интерес собравшихся друзей (были еще Грачев с Натальей), поскольку, как известно, у нас на Руси умение пить стаканами почитается добродетелью, недаром сам Шолохов в «Судьбе человека» с уважением констатировал подобный факт. «Понимаешь, Гриша, смотрю в его глаза — совершенно трезв! Ну, будто два стакана газированной воды выпил», — рассказывала обеспокоенная Птичка. И когда Андрюшка, не моргнув глазом, выпил третий, а за ним четвертый стакан, начался ажиотаж. На этом спиртное кончилось, Андрюшка — как стеклышко, чудо природы!

Молва об этом потрясающем подвиге облетела дивизию, и Андрюшка, как опять же принято на Руси, подвигом этим очень гордился и скромно кивал, когда восхищенные солдаты спрашивали, верно ли, что он за какой-то час принял литр. Подвиг обсуждали всенародно, и общественное мнение сочло, что совершен он был в состоянии сильнейшего душевного подъема, нейтрализовавшего воздействие алкоголя на организм.

Потом я снова помирал, и Андрюшка от меня не отходил, потом они с Птичкой повезли меня в Москву, и когда я наконец выписался, Андрюшка кликнул друзей, чтобы отпраздновать этот факт и заодно показать, как умеют пить орлы-гвардейцы.

Это уже я видел собственными глазами: Андрюшка продекламировал тост, лихо проглотил стакан водки, закусил дымом — стал тихо оседать, норовя сползти под стол, что ему и удалось без особых усилий. Дальше ему было очень плохо, настолько, что с того дня братишка не принимал ни капли.

А теперь припомните обстоятельства, на которые вам было рекомендовано обратить внимание. Первое: несколько дней Андрюшка не ел, не пил — не буквально, конечно, но очень мало. Второе: будучи изголодавшимся, он набросился на тушенку — сало пополам с мясом, — и слопал ее до выпивки. В этом, констатировала Птичка, и вся разгадка: братишкино нутро было настолько густо смазано, что водка проскакивала через него, не успевая впитаться в кровь.