Виктор Савин - Чарусские лесорубы

— Меня тоже беспокоит это. Ночью несколько раз выходил на улицу проверять: не подстывает ли? Нет, никаких признаков. Думаю, под самое утро, когда обычно холодком тянет, хоть немножко подстынет. Нет, не подстыло! Вы переходы через реку перекинули?

— Нет еще, Яков Тимофеевич!

— Ну, что вы делаете? Как людей переправлять будете на другой берег? Немедленно приступайте к работе! План подготовки к сплаву у вас есть, держите его всегда перед собой. Там обозначены сроки, когда что делать. Неужели вас еще учить порядку, дисциплине! Вы же были в армии, должны понимать. Лесосплав — это все равно, что пожар. Не подготовишься вовремя, упустишь сроки — вот и погоришь.

— Для устройства переправы нет канатов, Яков Тимофеевич.

— Разве еще не прибыли? Подводы с канатами ушли вчера утром.

— Не пришли еще. Застряли в пути. Гремучий лог разбушевался, через него нигде не переедешь.

— Высылайте людей, тащите канаты на себе.

— Ушли люди, Яков Тимофеевич.

— Хорошо. А наледи рвать начали?

— Рвем и канавы копаем по льду, уже метров пятьсот прокопано. Подрывник заболел, так мы сами приспособились.

— А кто вам разрешил? Убьете людей, а мне за вас в тюрьму?

— Не беспокойтесь, Яков Тимофеевич! Рвем по всем правилам. Взяли у подрывника инструкции, среди нас отыскались саперы, так что будьте спокойны.

— Как у тебя с лодками? Ремонтируете?

— Дело встало из-за смолы. За смолой послали на углевыжигательные печи. Пакли хватит. Нас волнует другое, кошма. На чем будут спать сплавщики, чем прикрываться?

— Ждем кошму из треста. Если не получим — выдадим стеженые одеяла.

— А палаток брезентовых, значит, так и не будет?

— С палатками скандал. Вышлем плащ-палатки.

— Ну, и это ладно. На безрыбье и рак рыба.

— Багрянцев! Але, куда ты пропал? Багрянцев, Багрянцев! Вот, черт, проклятая связь!

Директор бьет пальцами по аппарату, стоящему перед ним на столе. Просит девушку-телефонистку проверить линию, волнуется. С Багрянцевым у него еще большой разговор. Нужно, знать, проверить до мельчайших подробностей, что делается на Моховом, не упущено ли что в подготовке к сплаву. Сидя в своем кабинете в Чарусе, он мысленно находится на далеком лесном участке. Вместе с Багрянцевым обходит сплавной отрезок Правой Ульвы — небольшой речушки, впадающей в Ульву. Желтоватая вода, настоенная в болотах, обмывшая прошлогоднюю ветошь трав, мчится по извилистому руслу речушки поверх льда, обходя высокие наледи. Люди копошатся на реке, расчищая воде фарватер: пробивают в наледях лунки и закладывают в них мешочки с аммоналом, потом взрывают их. Вверх летят брызги и глыбы льда; на отлогих берегах, на поворотах русла, чтобы не было разноса древесины по лугам и кустам, сплавщики укладывают бревенчатые боны, делают плетни. В устье реки для задержки древесины сооружается временная запань, а в верховьях — идет обмер поленниц и бревен, подготовленных для сплава…

— Девушка, ну где же Багрянцев?

А скворец на столбе продолжает свои трели и приглушенный посвист. Черемных кидает трубку, срывается с места и захлопывает форточку. Звонит телефон.

— Возьмите — Моховое! — говорит телефонистка.

— Багрянцев, куда же ты пропал?

— Я тут, Яков Тимофеевич. Извините, на минутку оторвался. Ко мне пришла делегация моховских домохозяек. Моя жена, Нина Андреевна, вербует домохозяек на сброску дров в воду. Женщины пришли договариваться. Спрашивают, будут ли резиновые сапоги?

— Сапоги дадим, дадим.

— Потом они интересуются спиртом, будет ли он нынче на сплаве? Для меня это кажется немного странным.

— Ничего нет странного, Николай Георгиевич. Скажите, что спирт будет. Вы еще не знаете здешних традиций. Для нас с вами сплав леса — страда, а для моховских — праздник. Они ждут его целый год. Хотят поработать на народе, а потом на славу погулять… Что они еще просят?

— Больше ничего. Минуточку. Еще одно требование, Яков Тимофеевич! Просят прислать баяниста повеселее.

— Хорошо, подыщем и баяниста.

Поговорив с Багрянцевым, директор записал на листочке настольного календаря:

«В два часа быть в Моховом, Багрянцев будет ждать на Мурашкином лугу».

Затем посмотрел на лежащую перед ним карту сплавного бассейна реки Ульвы. Река и ее притоки были обозначены синими извилистыми змейками. Населенные пункты и отдельные бараки, расположенные вблизи реки, обозначались квадратиками коричневым карандашом, а заготовленный на берегах лес — красными черточками.