Владимир Тендряков: Среди лесов

Василий действительно весь день не появлялся дома, ходил по полям, встречался со знакомыми. Одногодки Василия — кто убит, кто, отвоевав, обжился в чужих краях. А молодежь, вроде Спевкина, какие же ему приятели, — он уходил в армию, а они в свайку играли, за пескарями охотились в Важенке.

А Спевкин вечером рассказывал о встрече с Родневым другу своему, заведующему молочной фермой, Степану Груздеву:

— Этот вспоминал Лобовище не по разу на день, — березы наперечет помнит. Совестно, брякнул я ему сглупу, теперь думать будет — Дмитрию Спевкину своя деревня хуже злой мачехи. Знаешь, Степа, вот бы не меня, а его председателем-то поставить. А то и сверху, из района, шпыняют, и снизу колхозники зудят. Этот наладит, все будут довольны. А? Как ты думаешь? Общее бы собрание на недельке?

Груздев, отведя взгляд в угол, как всегда, долго-долго думал, поглаживая усы. Казалось бы, после такого раздумья он должен обязательно сказать что-то значительное, ясное, твердое, но Груздев лишь осторожно буркнул:

— Поживем — увидим…

Секретарь Кузовского райкома партии Паникратов не был на фронте, но на гимнастерке носил военный орден — Отечественной войны первой степени. Кузовской район в войну занимал в сводках по выполнению государственных поставок первые места.

Однажды из-за этого ордена произошла неприятность. Пришел к Паникратову демобилизованный лейтенант и стал требовать, чтобы райком «написал в колхоз бумажку» — выделить ему в личное пользование участок заливных лугов.

Паникратов отказал, он и не мог сделать иначе. Тогда лейтенант, стуча кулаками в звеневшую орденами и медалями грудь, стал кричать, что он проливал кровь, а вот такие чиновники околачивались в тылу…

— Идите вон! — сказал Паникратов.

Но лейтенант закусил удила:

— Сидели в кабинетах, приказывали да еще ордена хватали! Знаем, потом этими орденами хвалиться будете: мы, мол, тоже кровь проливали!.. Вояки!

Паникратов не вытерпел, схватил лейтенанта за воротник и вытолкнул за дверь.

С тех пор секретарь райкома принимал новых лиц, особенно демобилизованных, подчеркнуто сухо, официально. И капитан запаса Роднев ему сразу не понравился: хоть в штатском костюме, при галстуке, а держится с выправочкой, у дверей не замешкался, шагнул вперед, прищелкнул каблуками, не садится, а с достоинством ждет, когда пригласят сесть, — выучка, забыть не может. Паникратов указал на стул: «Прошу».

Но разговор мало-помалу завязался, и секретаря райкома удивило, что Роднев, вот-вот заканчивающий институт, хочет остаться на работе в отсталом колхозе.

— Нам в район нужны специалисты. Вот как нужны! — Паникратов провел по горлу рукою.

— Верю. Но мне хочется в колхозе получить практику, спокойно закончить институт, а там — берите в район.

Паникратов из-под бровей пытливо глядел на Роднева, старался угадать: искренно говорит или прикидывается? Может, не практика ему нужна в колхозе; в районе работать беспокойно — постоянные командировки, под боком райком и райисполком, чуть споткнись — сразу к ответу. А на колхоз ему знаний уже хватит, от отца да от матери, верно, остался домишко, выделят усадьбу, председатель будет побаиваться ученого зоотехника, живи себе в удовольствие, ставь пасеку, разводи кур, обрастай жирком…

— Практика?.. То-то и оно, что в «Степане Разине» все животноводство — тощих поросят десяток да две дюжины захудалых коров. Невелика практика для зоотехника, собирающегося получить институтский диплом. Вот, если бы вы к соседям, в колхоз имени Чапаева, просились, там есть где развернуться.

— Потому и иду, что плохо. Будет хорошо, значит сдал экзамен по практике.

— Не много ли берете на себя? В «Степане Разине», куда ни толкнись, плохо. На одной зоотехнии его не вытянешь.

— А я считаю: зоотехния здесь — все! Мы — север, край речушек, рек да заливных лугов. У каждой местности свои особенности, свой, так сказать, талант. У Средней Азии — хлопок, у Кубани — хлеб, у нас — скот племенной! Зоотехния здесь — основа основ, соль земли! Жаль, забывают часто об этом…

Паникратов не был согласен, что зоотехния — основа основ, соль земли. Но раз Роднев так считает, значит, любит свое дело, а это уже дорого.

— Добро, иди к разинцам, — решил он.

Через четверть часа они уже сидели рядышком на диване и разговаривали, как старые знакомые.

— Сам знаешь, — говорил Паникратов, — у нас поля то в лесах, у черта на куличках, то на хуторах. В иных местах не только пахать, но и не подъехать на тракторе. В нашей жизни важнейшая фигура — конь! А в «Степане Разине», ты не поинтересовался, что за кони?.. Сейчас, летом, на выпасах отгулялись, зимой бы тебе приехать — мощи на ходулях. Чуть ли не первенство районное держат по отходу жеребят. Уборочная на носу, а там и сдача хлеба государству, — ты на лошадей обрати внимание, расшевели и Спевкина и Груздева. Груздева-то знаешь? Он секретарь парторганизации, человек честный, но недалекий, да и что спрашивать — образование четыре класса всего.