Тамаз Годердзишвили - Гномики в табачном дыму

Кто-то подкрался к ней сзади, прикрыл ей ладонями глаза. Подобных шуток никто не позволял себе, кажется, с шестого класса. «Что за глупая шутка! — разозлилась Нана. — Неужели опять эта телезвезда?!»

— Снимите руки, — сердито потребовала Нана.

— Догадаешься кто, — сниму, — пискляво ответил мужчина.

— Хватит, прошу вас! Я закончила передачу для вашего возраста! — Нана не сомневалась, что это «телезвезда» не дает ей покоя.

— Не узнаешь? — спросил шутивший явно не своим голосом.

— Постой, постой! Я тебя за другого приняла и потому разозлилась. — Нана пыталась выиграть время. — Скажи что-нибудь еще.

Молодой человек убрал с ее глаз руки. Нана обернулась:

— Нодар!

— Здравствуй, Нана!

— Когда приехал?

— Неделю назад.

— Оставил свой театр? Почему? Я слышала, ты отлично устроился.

— Надоело ставить «Старых шарманщиков», да еще с помощью трех досок, четырех гвоздей и молодого энтузиазма.

— А может, просто счел оскорбительным работать в районе?

— Почему же? Я ведь сам из района приехал учиться в Тбилиси!

— Но возвращаться туда показалось зазорным и после столицы не понравилось там…

— Скажи лучше, как ты живешь?

— Так, ничего!

— В театре у тебя все идет прекрасно — процветаешь. Читаем в газетах, читаем. А вот здесь? — Нодар приложил руку к сердцу — Здесь как дела?

— Не знаю.

— Меня разлюбила?

— Тебя? А кто ты, собственно? — Нана прищурилась и всмотрелась в Нодара, словно не узнавая.

— Позвольте напомнить — я Нодар, ваша первая любовь.

— Что-то не припомню вас…

— Слушай, Нана, мы бы успели сделать запись, — перешел к делу Нодар.

— Что?!

— Всего одно стихотворение из народной поэзии. Давай запишем в твоем исполнении, — попросил Нодар.

— Некогда мне, доем и побегу, очень спешу.

Нодар прикрыл руками уши: ничего, мол, не слышу, и быстро объяснил:

— Народный артист неожиданно заболел, срывается запись.

— И я смогу, по-твоему, заменить народного артиста?

— Между прочим, нам довелось прочесть в газете и о том, что молодая талантливая актриса Нана Каранадзе отличается простотой, скромностью и всегда готова прийти товарищу на выручку. Потому и избрали ее депутатом.

— Ой, спасибо, напомнил!

— О, я, кажется, своими руками вырыл себе могилу?! — патетически воскликнул Нодар.

— У меня с шести до семи прием в райисполкоме!

— До шести целый час, успеем записать, — Нодар крепко ухватил ее за руку. — Ты должна прочесть! Если не запишу, я пропал, Нана!

— Заглядывай в театр, Нодар, раз вернулся в Тбилиси… — Нана попыталась уйти.

— Загляну, понятно. Но сейчас я тебя не отпущу! Сначала прочтешь стихотворение.

— Пойми, Нодар, мне некогда.

— Стихотворение совсем маленькое. Прочтешь разок, и запишем.

— Нодар, повторяю — я очень спешу, очень голодна и очень устала, и в таком состоянии я все равно не сумею прочесть.

— Почему не сумеешь? Сумеешь!

— Не сумею так, как надо тебе и пристало мне! Оставь меня.

— Пойдем, на коленях прошу! Двойной гонорар выпишу! — Нодар медленно продвигался к студии, незаметно увлекая за собой Нану. — А тебе не прибавили? Все восемь рублей платят? Вот скупердяи, талант от бездари не отличают.

По сторонам узкого коридора располагались студии звукозаписи. Через приоткрытые двери доносились вперемешку голоса певцов, чтецов и звуки музыки. Нана остановилась у первой же студии. Нодар тянул ее вперед, умолял пойти с ним, но Нана затаив дыхание прислушивалась к голосу то ли председателя, то ли бригадира какого-то колхоза, а может, корреспондента:

«Одновременно с уборкой зерновых с полей быстрыми темпами вывозится сено, идет скирдование и вспашка под кукурузу. Озимая кукуруза уже посеяна на семидесяти пяти гектарах. Колхозники приняли решение засеять на ста сорока гектарах… Кипит работа и на фермах.. В этом году колхозу понадобится четыреста двадцать тонн сена. К фермам уже подвезено семьдесят тонн сена. Подготовка кормов продолжается…»

Выступающий сделал короткую паузу и робко спросил:

— Ну как, получилось или в третий раз будем записывать?

Нодар оттащил наконец Нану от двери и повел дальше, но тут из другой студии вырвались ритмичные звуки джазовой музыки, и Нана стала пританцовывать.

— Не могу удержаться, — засмеялась она.

В третьей студии звучала знакомая оратория, и Нана пропела: «О, лилео…»

«Здравствуйте, дорогие друзья! — послышалось из следующей студии. — Начинаем передачу для молодежи. (Музыкальная шапка.) Послушайте беседу кандидата философских наук Кетеван Чрелашвили «О моральной чистоте семьи» В ожидании интересной передачи Нана припала к двери аппаратной, но Нодар потерял самообладание и чуть не силой поволок ее дальше.