Даниил Краминов - Сумерки в полдень

Во время короткой остановки Чэдуик выскочил из вагона и скоро вернулся с новостью: гости и хозяева уселись в вагоне-ресторане за одним большим столом обедать. Во главе стола восседал Риббентроп, а в другом конце — генерал фон Эпп, давний поклонник Гитлера, участник «пивного путча», а ныне президент германской колониальной лиги. Гости и хозяева «рассажены сандвичем» — через одного, и за столом царит атмосфера оживленной сердечности.

Рассказ Чэдуика напомнил друзьям, что им тоже пора перекусить. Тихон Зубов выложил на стол пирожки, которыми заботливая Галя снабдила его в дорогу, американец тут же достал из своего чемоданчика бутылку бренди. Выглянув из купе, Антон обнаружил, что Фокс одиноко стоит в коридоре вагона, упершись носом в окно. Англичанин всматривался в проносившиеся за окном белые домики, сады и огороды с таким усердием, точно хотел показать, что только люди, ничего не понимающие в красоте Баварии, могут заниматься вульгарным наполнением желудков.

Антон вышел и стал рядом с ним. Не осмеливаясь сразу пригласить Фокса присоединиться к их трапезе, он спросил, бывал ли тот в Баварии раньше. Оказалось, что бывал не раз: он работал в Вене и Берлине, поэтому наведывался в Мюнхен часто. Фокс был тут и в конце памятного июня 1934 года, когда чернорубашечники-эсэсовцы хладнокровно, методично и старательно, как на скотобойне, убили несколько тысяч своих безоружных, беспомощных и ничего не понимавших собратьев в коричневых рубахах — штурмовиков, а Гитлер лично арестовал их командира, своего давнего друга и помощника Рема в Бад-Висзее, в гостинице «Ханзельбауэр», стоящей на самом берегу озера Тагернзее. Легкое на помине озеро засверкало вдруг стеклянной синевой сквозь частокол высоких, стройных сосен, вставших между поездом и водной гладью. Антон прижался к окну, будто надеялся увидеть не только уходящее в голубую дымку озеро и ярко белевшие на его берегу дома городка Бад-Висзее, но и ту гостиничную комнату с распростертым на полу жирным телом Рема, застреленного по приказу Гитлера.

Тихон, открыв дверь купе, позвал Антона и пригласил Фокса отведать «русских пирожков». Англичанин поблагодарил и отказался, но захотел узнать, откуда в этом поезде «русские пирожки». Тихон объяснил и еще раз пригласил «хотя бы только попробовать» эти пирожки. Поколебавшись немного, Фокс прошел в купе и присел к столику. Осторожно, даже опасливо взяв кончиками двух пальцев пирожок, он попробовал его и сдержанно похвалил, после второго похвалил более щедро, а после третьего восторженно воскликнул:

— Чудесно! Просто чудесно!..

Вероятно, этому содействовало и бренди, которое Чэдуик разливал хотя и маленькими дозами, но зато довольно часто. Покончив с пирожками, они пожалели, что нет кофе, но единодушно согласились, что бренди тоже хорошо, и сидели со стаканами в руках, изредка прикладываясь к ним и посматривая в окно. Горы все теснее подступали с обеих сторон к железной дороге, точно намеревались стиснуть и раздавить ее, поезд замедлил бег, и теперь его пассажиры могли разглядеть военные эшелоны, мчавшиеся им навстречу с пугающим грохотом, будто горы выбрасывали их.

— Откуда они берутся? — спросил Антон, поглядев сначала на Чэдуика, потом на англичанина. — Из гор?

Американец промолчал, а Фокс неопределенно ответил:

— Может быть, из гор, а скорее всего из Австрии. Она же совсем рядом. Видите белые домики? — Он показал на разбросанные по горному склону редкие домишки с завешенными окнами. — Это Австрия. Когда-то по этим склонам тянулась едва заметная ограда, а на дороге был полосатый шлагбаум с двумя полицейскими и одним таможенником. Теперь, конечно, ничего нет, как нет и самой Австрии.

— Где-то здесь холодным и пасмурным февральским утром Шушниг пересек последний раз свою границу, — проговорил Чэдуик, приблизив лицо к оконному стеклу. — На границе он спросил сопровождавшего его германского посла фон Папена, что ожидает его у Гитлера, к которому он ехал, и фон Папен дал честное слово немецкого офицера, что ничего плохого ни с Шушнигом, ни с Австрией не случится. Два часа спустя Гитлер набросился на Шушнига с руганью и угрозами, заставил передать всю власть в руки нациста Зейс-Инкварта, а через месяц Австрия перестала существовать. Вот вам и честное слово немецкого офицера!..

Когда промчался еще один военный эшелон, Антон спросил, не обращаясь непосредственно ни к американцу, ни к англичанину:

— А зачем им перебрасывать эти войска из Австрии? Они бы могли ударить по Чехословакии и оттуда…