Даниил Краминов - Сумерки в полдень

Упоминание о лошадях луговской породы заставило Антона вспомнить, что недалеко от Большанки находится луговский конный завод. В селе Луговом жил до революции помещик князь Лугов, разводивший породистых скакунов. Во время революции имение сожгли, а коней разобрали по крестьянским дворам, но сразу же после гражданской войны их вновь собрали и на месте имения создали конный завод. Хотя о князе Лугове давно позабыли, лошадей по-прежнему звали «луговскими», и они продолжали прославлять породу, выигрывая призы на бегах и скачках.

Лугов-Аргус вернулся к их столику и, усаживаясь, обратился к Антону:

— Вы из каких мест?

— Родился в Орловской области, в последние годы жил в Москве.

— Я тоже из Орловской губернии — тогда в России областей не было, — признался Лугов-Аргус, — но не был в родных местах почти двадцать лет.

— Мы, кажется, соседи, — заметил Антон. — Село Луговое вам знакомо?

— Знакомо! — воскликнул Лугов-Аргус. — Знакомо, да еще как!

— Наша деревня примерно в двенадцати-пятнадцати километрах от Лугового, — сказал Антон, — и наши крестьяне ездили в Луговое на осенние конские ярмарки, которыми село славилось на всю округу.

— Село, наверно, сохранилось, — предположил Лугов-Аргус, хотя и вопросительным тоном, — но, конечно, ни ярмарок, ни коней больше нет?

— Ярмарок нет, — подтвердил Антон. — Но кони сохранились.

— Какие кони?

— Луговские кони. Там теперь большой конный завод, и кони луговской породы известны всей стране. Я сам видел их на московском ипподроме и должен сказать, что кони действительно красивы и быстроноги.

Глаза Лугова-Аргуса засветились.

— Красивы, правда? По-моему, нет ничего красивее бегущей лошади… Бежит по дорожке, согнув гордую шею и выкидывая вперед стройные ноги.

Лишауэр засмеялся.

— Вы говорите о лошадях, князь, — сказал он по-русски, — с таким же восхищением, с каким поэты говорят о красивых женщинах.

Лугов-Аргус взглянул на поляка, но не отозвался. Он снова потянулся к Антону.

— А я-то думал, что с луговскими конями в России все кончено, как с имением князей Луговых.

— Нет, вовсе нет, — заверил его Антон. — Насколько я слышал, коней теперь много больше, чем было раньше. Для них построены новые большие конюшни.

— А дом? Дом не построили?

— Построили дом, и даже не один.

— Хотелось бы мне побывать там, — почти мечтательно произнес Лугов-Аргус. — Хотя бы одним глазом взглянуть.

— Поезжайте, посмотрите.

— Меня не пустят, — сказал Лугов-Аргус. — В Москве ведь знают, что я воевал против Советов — был офицером у Мамонтова, — и помнят мои статьи с призывами к войне против Советской России.

— Но вы же давно не пишете этого, князь, — иронически вставил Лишауэр. — Сейчас вы так трогательно ратуете за союз с Россией, что в Москве не могут не расчувствоваться. Что может быть приятнее для Москвы, чем ваши уверения, будто только совместно с Россией можно спасти Европу от Гитлера?

Насмешливый тон поляка задел Лугова-Аргуса.

— Напрасно иронизируете, Лишауэр, — резко бросил он. — Опыт войны в Испании показал, что русские самолеты лучше немецких, а русские танки быстроходнее и крепче немецких, и в Берлине хорошо знают, что только Россия обладает силой, способной противостоять Германии, и там боятся ее.

— Я думаю, что в Берлине не боятся русских, — возразил Лишауэр.

— Вы, наверно, думаете, что и в Варшаве не боятся русских?

— Конечно, не боятся, — ответил Лишауэр самодовольно. — Почитайте наш ответ на советское предупреждение.

— Ответ, достойный гордой шляхты, но неразумный, — осуждающе произнес Лугов-Аргус. — Таким тоном с соседями не разговаривают, тем более если этот сосед — великая держава.

— А почему бы не указать соседу его место, даже если он и великая держава?

— Почитайте сегодняшнюю «Таймс», — посоветовал Лугов-Аргус Лишауэру, многозначительно усмехаясь.

— А что там такое? Я ничего особенного не заметил.

— Напрасно. Там есть кое-что специально для вас.

— Что же это такое?

Лугов-Аргус, подняв руку, щелкнул пальцами над головой, и почти тут же официант услужливо склонился у столика.

— Да, сэр?

Через минуту «Таймс», вложенная в изящную кожаную, с золотым тиснением обложку, появилась на столике, и Лугов-Аргус, надев очки, прочитал сообщение корреспондента газеты из Риги: «Громадные силы Красной Армии уже сосредоточены у польской границы, и по своей численности они значительно больше, чем вся польская армия мирного времени. Советские войска способны нанести сокрушительный удар Польше в самый короткий срок. В Киевском и Белорусском военных округах, по оценке специалистов, тридцать пехотных дивизий — примерно триста тридцать — триста пятьдесят тысяч человек, пятьдесят тысяч кавалерии, три тысячи самолетов, три тысячи танков».