Александр Бирюков - Свобода в широких пределах, или Современная амазонка

— Да не плачь ты, говори! Что? Игорь?

— Тетка, — сказала сквозь слезы Вера Васильевна. — Пожар у нее был, все сгорело.

— Тьфу ты черт! — вздохнул Виктор Степанович. — А я правда испугался.

— Да, тебе тьфу. Ты ее никогда не любил, а она у меня единственная родственница.

— Я не про то. Я думал, что умер кто-нибудь. А вещи — ерунда.

— А натерпелась сколько! Дом как свечка горел, — Вера Васильевна словно сама поверила этой выдумке, слезы у нее текли самые настоящие. — А без вещей как она будет жить? Ведь ничего не осталось.

— Написала она, что ли?

— Я на переговорный бегала. Она говорит, стою в одном халатике, больше ничего нет и все смотрят. Пришлите, говорит, сколько можете.

— Сколько?

— Рублей триста нужно.

— Ладно, пятьсот пошлем. Только не реви, а то опять печень заболит. Сейчас, что ли, в сберкассу сбегать?

— Сходи, я бы завтра отправила. А я пока ужин приготовлю.

Виктор Степанович перед уходом заглянул в уборную, способом номер два — бутылка в бачке, стакан там же утоплен — выпил полстакана. И даже крякнул от удовольствия, так хорошо пошло. Он подумал, что этот пожар даже очень кстати подвернулся, а то Вера бы педелю дулась, а так все сразу наладилось. Правда, пятьсот рублей — это сумма, ну уж ладно, тетка все-таки.

— Я быстро! — крикнул он от двери. — Может, пельмешек сделаешь?

«Ну это он много хочет! — подумала Вера Васильевна. — Да и не из чего пельмени лепить, сегодня столько забот, что даже в магазин не сходила. Или у него фарш уже куплен?»

Только в кухню пошла посмотреть — звонок, Тонька.

— Все в порядке, — сказала она, — отдала. Летун тоже удивился, что письма нет.

— А когда он летит?

— Сегодня, наверное. Но он сказал, что на днях обратно будет, за один рейс все не возьмут. А тут напрямую лету на военном самолете всего два часа. Так что ты готовься.

— Письмо я завтра на дежурстве напишу, мне в ночь идти. А ты не знаешь, какой магнитофон купить?

— Вместе пойдем.

— Это хорошо бы. А то я как его потащу? Но я тебя вот еще что попросить хотела. Может, ты узнаешь в милиции, как они новый паспорт дают, если потеряешь? Я боюсь чего-то.

— А за границу ехать не боишься?

— Да тихо ты. Чего ты орешь?

— Ты мне еще креп-жоржет должна, — сказала Тоня, — за это письмо.

— Дам, не бойся.

— А за милицию что дашь?

— Какая ты ненасытная, право. Даром даже плюнуть не хочешь.

— А чего же ты сама не идешь?

— И за милицию дам. Не веришь, что ли?

— Верю. Но лучше бы сейчас.

Пришлось Вере Васильевне опять чемоданы доставать, иначе Тонька не отстанет. Креп-жоржет она сразу: забраковала — цвет не ее, ей голубое не идет, она черная.

— А чего у тебя еще есть? И мне бы туфельки какие-нибудь.

— А Галочке я что пошлю?

— Да смотри, у тебя две пары: одну ей, другую мне.

— А сама босиком поеду?

— Не жадничай. Вон у тебя всего сколько. И чего ты копишь? Давно бы уж на барахолку снесла.

— А ты красные туфли положи, синие возьми.

— Да не идет мне синее. Сколько тебе говорить. У меня синего и нет ничего.

— А может, Галочке синие тоже не нужны?

— Кто тебе, в конце концов, дороже? — рассердилась Тоня. — Я или та девчонка? Кто тебе все делает?

— Ты делаешь. Но туфли красные я тебе не дам. Бери синие, если хочешь.

Сумела Вера Васильевна на своем настоять. Этой охламонке дай волю, она оба чемодана, унесет. Гляди как все в одну минуту перерыла! А кто она ей? Если бы Антон Бельяминович не посоветовал, Вера Васильевна ей бы ничего не дала. А Галочка, можно сказать, дочка приемная и подарок индийский уже приготовила. О ком Вера Васильевна в первую очередь думать должна?

— Ладно, — сказала Тоня, заворачивая туфли в газету, — в милицию завтра схожу. А магнитофон ты сама купи, скажи, чтобы самый лучший дали. Я в этом тоже ничего не понимаю.

«Сгодятся ему и покупные, — подумала Вера Васильевна, вспомнив о пельменях, которые ей на днях принесла Ленка. — А то думает, если деньги дал, то все ему сразу и простилось. Сильно много хочет».

Утром Вера Васильевна сходила к врачу, закрыла больничный. А чего тянуть? Печень пока вроде не болит. Да и хватит разлеживаться, собираться нужно, дел столько. Потом зашла в «Восход». Магнитофоны оказались дорогие, а самый лучший стоил триста тридцать пять рублей. Вера Васильевна купила бы что-нибудь подешевле, но этот был портативный — как небольшой чемоданчик. Наверное, такой удобнее для научной работы, легче его носить и меньше места занимает. И до дома его легче донести.