Вера Кетлинская: Иначе жить не стоит

Саша вздохнул и ответил сдавленным голосом:

— Я все взвесил, Федор Гордеевич. Мне было нелегко принять решение. Если бы я передумал и остался у вас — а мне хочется остаться! — это было бы подлостью. Стоит ли вам растить ученого, способного на подлость?

Лахтин снял очки, протер заслезившиеся глаза и прикрыл их пергаментными веками. Голова его поникла, сквозь голубоватую седину волос была видна серая сморщенная кожа. И снова Саша с болью ощутил, что видит эту могучую голову в последний раз.

— Ну что ж, Александр Васильевич, — сказал Лахтин, открывая ласково блеснувшие глаза, — как я понимаю, ваша затея отнимет у вас год, а то и два. Желаю вам удачи. Мне хотелось бы увидеть вас опять в нашем институте. Как только сможете, я приму вас… если к этому времени сам буду.

Когда Саша вернулся домой, Люба выжимала и развешивала в кухне белье.

— Не хотелось везти грязное, — сказала она, пряча покрасневшее от слез лицо.

Он помог ей. Он был слишком взволнован, чтобы говорить. Они вернулись в комнату, где на стуле уже стоял раскрытый чемодан. Люба склонилась над чемоданом и твердо сказала:

— Вот что, Саша. Не надо обманываться. Я знаю, ты не отступишь. И не надо никаких обещании, я же все равно… с тобой.