Анатолий Емельянов - Год - тринадцать месяцев (сборник)

Оказалось, что место его за праздничным столом рядом с Тамарой Васильевной, учительницей русского языка и литературы. Это уж он потом понял, что это устроено Лидой и Димой, чтобы, дескать, дядя Леша не скучал, а Тамара — девушка хорошая, да и человек интересный!

Как водится, сначала пошли безобидные анекдоты, всякие бытовые байки про неверного мужа или лукавую жену, которая то и дело бегала к соседу за утюгом, а через полгода муж нашел под кроватью целую дюжину утюгов.

Кроме Алексея Петровича., сестры Урик да зятя Афанасия за столом была одна молодежь, все учителя Шигалинской школы, хоть педсовет открывай, и вот Алексея Петровича удивило, что эта ученая молодежь прекрасно знает не только то, как жили их отцы-матери, через какие трудности прошли, сколько горя хватили, но знает и старинные народные обычаи, да получше их, стариков, знает!

— Вот хороший русский обычай — пить до дна! — сказал кто-то, а Лида вроде даже и обиделась:

— А свое застолье мы совсем забыли! Раньше чуваши как говорили? Пойду, мол, пить пиво, а не «пойду в гости». И пили только одно пиво. И в самом конце, на посошок, всем подносили по рюмочке водки. — И Лида показала свой мизинец с крашеным ногтем: вот какая, дескать, рюмочка. — Так, мама, я говорю?

Урик поскорее закивала, смутившись: так, так. Удивительно, Алексей Петрович не слышал о таком обычае, да и сестра кивала как-то механически, не думавши, а вот они, молодые, все точно знают. И соседка Тамара Васильевна тоже подтверждает:

— И я об этом слышала.

Детство и юность Димы, Лиды и их товарищей, таких же молодых, как и они, не отягощены воспоминаниями горя и бедности, чувством неполноценности, они везде свои — ив городе, и в деревне, везде хозяева положения, воля их свободна, мысль смела, и в их сознании и житейском обращении прекрасно уживаются и старинный народный обычай, и транзистор, и Белинский с Фейхтвангером. Эти молодые учителя могут тебе растолковать что угодно. Даже то, почему одни поэты или писатели становятся великими, а другие, пожив со своими птичьими песнями, умирают для общества еще при жизни, а тем более забываются историей. Так ведь и сказала: «птичьи песни»! Оказывается, Тамара Васильевна — очень серьезная девушка! Кого из классиков он любит — Пушкина, Толстого или Гоголя? А из современных? Лично она очень уважает Проскурина. Неужели Алексей Петрович ничего не слышал о Проскурине?! Не может быть! И о Бондареве?! Ах, о Бондареве слышал! Иван Бондарев? Кажется, не Иван, — неуверенно сказала Тамара Васильевна. Кажется, какое-то другое имя… Но это не важно, сказал Алексей Петрович. Ведь тут важно помнить не имя, а то, что он сочинил, если, конечно, сочинил что-то дельное. Впрочем, это равно и для всех: для столяра и плотника, инженера и рабочего. Но Тамара Васильевна с этим не согласна. Как можно судить о важности и достоинстве произведения современной литературы, если Алексей Петрович не читал ни Проскурина, ни Бондарева, ни других крупных художников слова, таких, например, как Носов, Алексеев, Иванов, и многих других.

— Кто? — спросил он. — Другие? У нас был плановик — Зосим Другой. Редкая фамилия, правда?

— Но интересно, что вы читали в последнее время, Алексей Петрович? — спросила Тамара Васильевна со снисходительным веселым смехом. — Мне кажется, у директора завода на уме только один план по выпуску каких-нибудь коленчатых валов.

— Про план вы точно заметили, — отвечал Алексей Петрович. — А читал я в последние года два-три только Кузьму Чулгася [5] Кузьма Чулгась — чувашский детский писатель. .

— Кузьму Чулгася? — удивилась Тамара Васильевна. — Не слышала. Нет, вы шутите?

— Да какие шутки! Прекрасный писатель, вашему Проскурину не уступит ни запятой!

Теперь она поняла, что он, конечно, шутит. Догадливая девушка, ничего не скажешь.

— Что касается Гоголя, то его монархические воззрения…

— Вот как, воззрения! Никогда не слышал про такие штуки.

— Руководители-практики, у которых на уме один лишь план, так отстают от современных знаний, что их просто жаль.

— Да, это бывает, согласен с вами.

Ну и так далее, все в таком роде.

А Лида лукаво переглядывалась с Димой и показывала глазами в их сторону: радовалась, наверное, что так ловко устроила, ведь Алексей Петрович очень оживлен и доволен своей соседкой. Еще бы! Тамара — такая красивая девушка, плечики узенькие, толстенькие, грудь торчком, да и сама серьезная, не какая-нибудь, с кем попало не позволит ничего лишнего.