Иван Скачков - Солдатом быть не просто

— По установившейся в этом доме традиции новичок должен первым порадовать членов нашего уважаемого общества песней в собственном исполнении или оригинальной декламацией… Ждем!

Вот уж чего никак не ожидал Юрасов. Надо было как-то оттянуть время, собраться с мыслями, и он спросил, сколько же лет их уважаемому обществу, если оно даже имеет свои традиции.

Орлов ответил, что уже два года они собираются в выходные дни, если в эти дни не бывает учений, новых кинофильмов или интересных концертов в Доме культуры.

— Пощадите для первого раза, — взмолился Юрасов, — экспромтом не получится… В другой раз что-нибудь приготовлю.

— Хорошо, дадим неделю на раздумье, — поддержал его Владимир Кудрин. — А пока, может быть, споем? — Не ожидая общего согласия, он запел веселую песенку из оперетты Кальмана. Подхватили Виталий, Катя, Орлов. У Кудриных голоса были несильные, но приятные. Братья сняли пиджаки, сидели рядом в белых сорочках с галстуками одинаковой расцветки. Солдаты нередко путают своих командиров взводов: оба среднего роста, худощавые, с полосками темных усов. После окончания военного училища братьев-близнецов по их просьбе направили в один полк, а здесь они оказались даже в одной роте.

Но сходство братьев давно перестало удивлять Юрасова. Сейчас его волновало другое: все пели, а он молчал — не знал слов, да и на слух не надеялся, отчего чувствовал себя неловко, упрекал за проходное внимание к искусству: послушал или посмотрел и забыл. А почему Кудрины, Орлов и Катя помнят?.. В шутку он как-то сравнивал свою голову с решетом, через которое просеивается все второстепенное и задерживается только наиболее существенное. Может быть, в этом есть и хорошее, но ведь главное — уметь оценить, где оно, это существенное, и все, что тебя особенно увлекло, взволновало, обязательно должно пройти через сердце, тогда оно не станет проходным…

Сидевшая напротив Ира склонилась к Кате, что-то шептала ей на ухо, и он подумал: «Не в мой ли огород?» Первое бремя Катя слушала, продолжая петь, а позже звонко рассмеялась.

Володя, выполнявший роль дирижера, резким взмахом руки оборвал песню.

— Разлучница, опять нарушаешь порядок? — обратился он к Ире, шутливо сдвинув брови.

— Почему «разлучница»? — спросил Юрасов, довольный тем, что окончание пения избавляло его от неловкости.

— За коварство… Представь себе, Гриша, что всегда бок о бок со мной был Виталик. И вдруг появляется фея в образе Иры, а в итоге он теперь живет в отдельной квартире, а я в общежитии. — Погрозил пальцем брату: — Ты тоже хорош… Нарушил субординацию. Кто должен был жениться первым? Я, как старший по возрасту, ведь ты появился на свет позже меня на целых десять минут.

Он рассказывал это с мимикой, жестами, чем вызвал смех, а когда умолк, Ира погрозила ему пальцем.

— А почему, Володя, в нашем книжном магазине стало невозможно купить редкую книгу? Не потому ли, что ты зачастил туда к Танюше и по знакомству скупаешь все новинки?

— Что ты, Ира! Она очень строгая. Всем продает книги как нормальным гражданам, а мне обязательно с нагрузкой. К каждой художественной новинке добавляет руководство по пчеловодству или уходу за репой, свеклой, кукурузой… Зато и «Неделя» перепадает мне. — Он начал рассказывать о вычитанной в «Неделе» новой гипотезе о Тунгусском метеорите. Юрасов слушал его торопливый рассказ об удивительной плотности этого тела, пронзившего, согласно новой гипотезе, земной шар. Орлов вступил с ним в спор, а Юрасов подумал: «И в этой области имеют некоторые познания, позволяющие им даже спорить». Словно отвечая на его мысли, Кудрин говорил, что статья увлекла его не столько кажущейся фантастичностью предполагаемого пути метеорита, сколько физикой тела с такой чудовищной плотностью и что он решил подробнее познакомиться с этим вопросом, достал специальную литературу.

— Через Танюшу? — улыбнулся Виталий.

— Так точно, через нее, — нисколько не смутился Владимир, продолжая беседовать с Орловым.

Их разговор прервал требовательный голос Иры:

— Довольно о метеорите… Попросим Катю спеть.

Катя согласилась, но сначала приготовила кофе, разлила по чашкам и села на свое место с гитарой. Она спела две песни, потом Виталий рассказывал что-то веселое, а Юрасов сидел, словно посторонний, терзал себя внутренним монологом: «Или у меня слишком рациональное мышление?.. Нет, не то. В конце концов, дело не в опереттах и не в этом сверхплотном теле. Человек может одно знать лучше, другое хуже. Главное — в самом методе накопления знаний. Каждому известно: человек живет не тем, что съедает, а тем, что переваривает. Это касается и духовной пиши… Я перечитал сотни различных книг, побывал на десятках концертов, встречался со множеством интересных людей, но из всего этого богатства впитал в себя, наверное, ничтожно мало, будто все добытые знания разваливались у меня, как сноп без перевязи… А может, я слишком бичую себя? Духовные ценности человека проявляются не в умении блеснуть ими в разговоре, а в самом человеке, в его отношении к людям и своим обязанностям…»