Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

… поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный .— В предшествующей ред.: «…а молодой спутник его поэт-самородок Иван Николаевич Бездомный, входивший в большую славу».

При первой правке машинописного текста Булгаков записал: «…молодой спутник его поэт Иван Николаевич Палашов, пишущий под псевдонимом Безбрежный». В тетради с поправками к тексту романа имеется и такая запись: «Понырев, Палашов, Пушкарев».

… редактора нисколько не удовлетворил .— В рукописной вставке (рукою Е. С. Булгаковой) после этого следовало: «Отношение Бездомного к Иисусу Христу надо признать отрицательным и даже резко отрицательным». При последующей корректировке текста эти строки были сняты.

… но Иисус у него получился …— Здесь и до конца абзаца текст сильно отличается от оригинала (тетрадь дополнений). В рукописи: «…но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающей к себе персоной». Возможно, Елена Сергеевна переписала этот текст из источника, который пока исследователями не выявлен.

… как же быть с доказательствами бытия Божия …— Вопрос этот чрезвычайно волновал Булгакова и в юношеские годы (была попытка отказаться от православной веры), но особенно привлекал его внимание в период яростного богоборчества, который начался сразу же после Октябрьского переворота и продолжался многие годы.

В данном случае писатель обыгрывает содержание статьи Владимира Соловьева о Канте, помещенной в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. В ней Кант назван создателем пятого по счету доказательства бытия Божия — нравственного (до него насчитывали четыре доказательства: космологическое, теологическое, онтологическое и историческое). Воланд называет пятое доказательство Канта шестым. В одной из ранних редакций романа Воланд, убеждая Берлиоза и Иванушку в существовании дьявола, говорит им: «Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство!»

… саркома легкого …— В тетради дополнений: «…рак пищевода…»

«Раз, два… Меркурий во втором доме… луна ушла…» — Воланд дает астрологический «расчет» грядущей смерти Берлиоза: «…вечер — семь…» (седьмой дом — дом смерти), но на самом деле он глумится над незадачливым Берлиозом, ибо еще раньше он «открытым текстом» определил ему скоротечную кончину.

… Аннушка уже купила подсолнечное масло … и разлила .— Прототипом ставшей легендарной Аннушки, многократно появляющейся в сочинениях Булгакова, послужила соседка Булгаковых, проживавшая с ними в доме на Садовой улице в «проклятой квартире № 50». Писатель задыхался в окружении аннушек, управдомов и прочей «сволочи». Выразительна его дневниковая запись от 29 октября 1923 г.: «Сегодня впервые затопили. Я весь вечер потратил на замазывание окон (по свидетельству самого Булгакова, в их квартире температура зимой никогда не превышала двенадцати градусов.— В. Л. ). Первая топка ознаменовалась тем, что знаменитая Аннушка оставила на ночь окно в кухне настежь открытым. Я положительно не знаю, что делать со сволочью, что населяет эту квартиру».

… двойное «В» — «W» .— Ни в основной рукописи (последней прижизненной редакции романа), ни в перепечатанном Е. С. Булгаковой в 1940 г. окончательном тексте произведения нет буквы W. Появляется она лишь в журнальном варианте текста (Москва. 1966. № 11. С. 14). Как уже указывалось, в некоторых предыдущих редакциях главный герой романа именуется Фаландом. Так, в шестой рукописной редакции читаем: «…поэт успел разглядеть на карточке слово „Professor“ и начальную букву фамилии, опять-таки „F“». Но в третьей редакции, под названием «Великий канцлер»: «Иностранец вытащил из кармана пиджака колоссальных размеров золотой портсигар, на коем была составлена из крупных алмазов буква „W“» (подробнее об этом см.: Я н о в с к а я Л. Треугольник Воланда. Киев, 1992. С. 65—70).

… подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века .— Речь идет о Сильвестре II (940—1003), Римском Папе (999—1003). О его «чернокнижестве» распространялось множество слухов, в основе которых лежала страстная любовь Сильвестра II к собиранию рукописей и книг. Кстати, в стремлении Воланда «разобрать» рукописи Герберта Аврилакского нет ничего фантастического, ибо в Государственной библиотеке (бывшем Румянцевском музее) хранились рукописи не только десятого века, но и более раннего времени.