Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

Когда Лонгин явился, Пилат сказал ему:

— Твоя преданность мне, Лонгин, достойна похвалы; ты не пошел за твоими товарищами. Знаешь, Альбин, что сделал этот воин? Он стоял на Голгофе при кресте, на котором висел Назорянин; жаль ему было борющегося со смертию. Чтобы прекратить ему эту борьбу, он пробил ему бок. Лонгин умрет как христианин. Запасся ли ты своим мечом, старый воин, мой последний и единственный друг?…

Час спустя после этого оба мужа дошли до половины горы, возвышающейся над городом Виеной; глаза Пилата были устремлены на мрачный овраг… Взор Пилата отдыхал на этой пропасти и, находясь в последней степени отчаяния, залившись слезами, Пилат сказал своему другу: помни смерть Назорянина, среди несчастий умирающего спокойно; сохрани твой меч, Лонгин, не требую уже я твоей услуги, и без тебя я сумею найти смерть. Твоя рука не должна быть запачкана моею кровию, потому что на нее стекла кровь священнейшая. Так, Лонгин, тот мудрец, который умер на Голгофе, сошел с неба,— эту веру ты сохраняй в твоем сердце. Все, принявшие участие в его смерти, несчастно погибли. Вспомни Ирода и Каиафу! Сам Тиверий в Капре [на Капри] был удушен в своей постели, я один только их пережил, ты теперь будешь свидетелем моей кончины…

С этими словами Пилат бросился в пропасть…

Так скончался Пилат, при котором страдал Христос на кресте!» (Последние дни жизни Пилата… С. 27—30).

Идите же и вы к нему! — Финал романа переписывался Булгаковым несколько раз. И при этом не какие-то детали уточнялись, а изменялись важнейшие мировоззренческие подходы к роману в целом, ибо по финалу можно судить о главных идеях произведения.

Очень многое зависело от психологического состояния писателя. А оно ухудшалось с каждым годом и с каждым месяцем. Безысходность и тоска стали почти постоянными спутниками его жизни.

Как видим, в финале, написанном в ночь с 22 на 23 мая 1938 г., прощенный Пилат бросился по указанной ему дороге за Иешуа Га-Ноцри. Эта же дорога указана и романтическому мастеру с его подругой.

Но вот в финале окончательной редакции на вопрос мастера: «Мне туда, за ним?» — Воланд отвечает: «Нет, зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?»

Мастер и Маргарита .— Установить точно, когда за романом окончательно закрепилось это название, мы пока не можем. Г. А. Лесскис в комментариях к «Мастеру и Маргарите» пишет: «Это название… появилось в записи Е. С. Булгаковой 12 ноября 1937 г.; оно знаменовало окончательное переосмысление всего произведения, изменение „удельного веса“ и значения его персонажей: Воланд уступает место мастеру, сатирическое разоблачение — всечеловеческой трагедии» (С. 64). Б. С. Мягков высказывает иную точку зрения: «…роман получил свое окончательное название весной 1938 года…» (См.: Б у л г а к о в М. Избр. соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1997. С. 806).

Ближе к истине, на наш взгляд, Б. С. Мягков. Однако в этом важном вопросе необходима точность.

Действительно, 12 ноября 1937 г. Е. С. Булгакова сделала в дневнике следующую запись (цит. по подлиннику): «Вечером М. А. работал над романом о Мастере и Маргарите». Запись эта чрезвычайно важна, поскольку до того о романе (названия еще не было) встречаются такие записи: «роман о дьяволе», «роман о Христе», «роман о Христе и дьяволе», «роман о Воланде» и др. И вот появилась новая запись: «работал над романом о Мастере и Маргарите». Но это еще не название романа, а лишь вариант его: новый, но вариант! Таких намерений у писателя было много. И доказательством тому служат дальнейшие записи в дневнике. 26 декабря: «Вечером у нас Дмитриев, Вильямсы и Борис и Николай Эрдманы. М. А. читал из романа главы: „Никогда не разговаривайте с неизвестными“, „Золотое копье“ и „Цирк“». 1 января 1938 г.: «Вечером были у Вильямсов. Был Коля Эрдман. Просили М. А. почитать из романа. Он читал главу „Дело было в Грибоедове“»; 9 февраля: «Миша урывками… правит роман о Воланде» (вроде бы возвращение к старым вариантам названия); 16 февраля: «Вечером Миша, урывками — к роману, а я — к этой записи»; 23 февраля: «Вечером Миша читал мне черновую главу из романа, на меня — сильнейшее впечатление»; 1 марта: «Миша днем у Ангарского, сговариваются почитать начало романа. Теперь, кажется, установилось у Миши название „Мастер и Маргарита“. Печатание его, конечно, безнадежно. Теперь Миша по ночам правит его и гонит вперед, в марте хочет кончить. Работает по ночам».

Во второй редакции дневника (отредактирован в 50-е г.) запись от 1 марта выглядит несколько иначе: «У М. А. установилось название для романа — „Мастер и Маргарита“».