Михаил Аношкин - Просто жизнь

— Здравствуй, Андрюша! — проговорила она, присаживаясь на табуретку. В ее глазах стояли слезы, но Дуся улыбалась. Как хороша она была в этот момент!

— Я не ждал тебя, — отозвался Андрей. — Но как замечательно, что ты приехала.

— Привезла тебе от наших ребят тысячу приветов и пожеланий поскорее выздороветь.

Он взял ее руку, прижал к своей щеке.

— Спасибо.

— А Петя Колокольцев просил извинить его. Стихи он так и не прислал. Приезжал к нам товарищ из редакции и увез тетрадку.

— Вот и хорошо. Я и в газете прочту. Это еще лучше. Ну, как живете, Дуся?

— Хорошо. Урожай собрали. Я вот отпросилась к маме съездить. Домики сборные к нам привезли. Теперь мы с Клавой живем в домике. А ты как?

— Еще трудновато. Но самое опасное миновало. Доктор обещает, что дело на поправку пойдет.

— Правда? Вот и хорошо! А мы ждем тебя, — и тихо добавила после паузы: — И я очень жду…

— И я скучаю… Дуся! А ты меня не узнала?

— Ты изменился очень. Но это ничего, не беспокойся.

Их беседу прервала сестра. Она сказала, что Дусе пора уходить.

— Так скоро! — воскликнул Андрей.

— Прошел уже час, — улыбнулась сестра, — а мне велели устроить свидание на тридцать минут и то в порядке исключения.

Дуся нагнулась к нему, неловко поцеловала в губы и прошептала:

— Я очень тебя жду, Андрюша. Очень. Не забывай меня.

Она ушла и будто унесла с собой частичку Андреева сердца.

Лежал с закрытыми глазами и все еще ощущал присутствие девушки. Будто сидит она рядом — протяни руку и коснешься ее. Даже, казалось, не испарился запах духов, смешанный с ароматом степных ветров, и кружил голову.

Он вспомнил…

На Южное отделение приехал в начале полевых работ. Были комсомольские дела, а вообще-то хотелось повидаться с Дусей. Встретил вечером на полевом стане после смены. Дуся улыбнулась ему устало, протянула обе руки.

— Здравствуй, Андрюша!

Изменилась она с тех пор, как попала на отделение: стала строже, сдержаннее. Сейчас была в комбинезоне, в сапогах, шапке. Пыль густо легла под глазами, осела в желобках возле носа, над верхней губой. Руки огрубели. Андрей потянул было девушку к себе, чтобы обнять. Но Дуся с ласковой укоризной покачала головой и пошла умываться. Ему сделалось неловко: думал, что товарищи заметили его порыв, — чего доброго, еще осудят.

После ужина устроились за вагончиком. Валялось там автомобильное колесо. Вот они на него и сели. С севера тянул прохладный ветерок. Небо нависло над землею темное, неприветливое. Недалеко стрекотали тракторы, покачивали на разворотах светом. Не было тишины, не было покоя. Степь гудела и ночью.

Дуся прижалась к Андрею, положив голову ему на плечо перебирала косу. Днем прятала ее под шапку. Андрей признался:

— Соскучился я по тебе, вот какое дело.

Дуся промолчала, только плотнее прижалась к нему. Догадался: улыбается она. Ни слова не говоря, он закинул ей голову и крепко поцеловал в горячие, обветренные губы. Дуся радостно ойкнула.

А трактора гудели и гудели. Сурком надрывался ветерок. На сотни километров вокруг распласталась темная степь — голая, неуютная.

— Дусь, — наконец промолвил Андрей, — я буду проситься к вам. Я же слесарь, на ремонте стану работать.

— Просись.

— Летом щиторазборные домики привезут. Возьмем один?

— Возьмем.

— Только к степи никак не привыкну, вот незадача. Какая-то она пустая — шаром покати: ни деревца, ни кустика. А у нас горы.

— Привыкнешь.

— Да с тобой я хоть где согласен жить.

Из вагончика выпрыгнула чья-то тень, и хриплый злой голос крикнул:

— Эй, Синилов! Хватит лясы точить. Дусе завтра чуть свет на прицеп. Совесть надо иметь.

Дуся тихонько засмеялась. Андрей огрызнулся:

— Спи, горемышный. Я сам поработаю за нее.

— Толку-то от тебя!

— Ладно, ладно.

Он прожил на отделении три дня, помогал ремонтникам. Кажется, тогда и простудился, первый раз и дала о себе знать проклятая болезнь. А через неделю после этого Андрей лежал уже в беспамятстве.

И вот…

— На твоем месте, — сказал после ее ухода Семен, — я б на другой день выздоровел и убежал следом за этой красавицей.

— Я бы тоже не возражал, — улыбнулся Андрей. — Но… — и он тяжело вздохнул.

Вскоре после отъезда Дуси выписался из больницы Семен Колечкин. Только тогда понял Андрей, как привязался к веселому шоферу. Семен перед уходом присел возле Андрея и сказал:

— Вот как-то интересно в жизни получается. Встретились мы с тобой невзначай. И снова, как в море корабли, в разные стороны. Грустно даже, ей-богу.