Анатолий Дементьев - Прииск в тайге

— Давайте морковного, а завтра я вам фамильного принесу. Специально для вас попросил сберечь, Марфа Игнатьевна.

— Спасибо батюшка. Я, грешница, до чаю большая охотница, — старушка вся просияла при упоминании о настоящем чае.

Майский подбелил чай молоком, взял самый маленький кусок сахару — знал, что сейчас даже постный сахар большая редкость, — отхлебнул из стакана и обратился к Савелию:

— О чем ты рассказывал, Савелий Никифорович?

— Жил тут у нас мироед один… Парамонов. Не знаешь ты его. Скупал у старателей золото, у охотников — рухлядь. Сын его, Федор, убежал с колчаковцами и вдруг тайком вернулся в Зареченск. Сказывают, за отцовским кладом пришел. Золото старик-то здесь припрятал. Ну, Федьку и поймали, когда он копал ночью в огороде. Вот Алексей-то Каргаполов, должно, знает Федьку.

— Так, самосуд, говоришь, хотели над ним учинить?

Савелий шумно вздохнул, отвел глаза в сторону.

— Народ уж больно зол на Парамонова.

— Что же будете делать с Федором?

— В Златогорск отправим, пусть разберутся. Если…

— Что если?

— Если только выживет. Изрядно помяли его нашито ребята. Ведь это он приводил банду в Зареченск. Лютовали колчаковцы ужасть как. А когда отступали, половину поселка спалили.

Выпив чаю, Александр ушел в свою комнату. Достал чистое полотенце и, раздевшись до пояса, пошел во двор смывать дорожную грязь.

Майский выехал в Златогорск доложить о разведочных работах. Он торжествовал. Как вытянутся постные лица, как разинутся беззубые рты спецов, когда он выступит с докладом, назовет ошеломляющие цифры, покажет собранные образцы пород и в заключение — банку с золотым песком. Нет, черт побери, теперь ему разговаривать будет легко. Собственно, говорить будет он, остальные — слушать. «Ну-с, господа хорошие, кто же из нас был прав?» Нет, господами их называть не стоит, придется сказать — товарищи. А какие они товарищи…

За этими мыслями инженер не заметил как доехал до Златогорска. Не теряя ни минуты, направился к большому каменному зданию, украшенному по фасаду облупившимися пузатыми колоннами и затейливой лепкой. Здесь помещался трест «Уралзолото». Встретил его секретарь — плоский как доска человек лет под сорок, с длинным болезненно-желтым лицом, бесцветными и немигающими глазами. Молча выслушав приезжего, секретарь поднялся из-за стола — прямой, несгибающийся, и скрылся за одной из многих дверей, выходивших в длинный коридор. Майский ждал долго. Не вытерпел, закурил папиросу и стал шагать по гладкому, как зеркало, паркету. Злость разбирала его на тех людей, что сидели за этими внушительными, обитыми тисненой кожей дверями.

Мимо горного инженера бесшумно проходили незнакомые люди, одетые в дорогие костюмы. Строгие, деловитые, они шелестели бумагами или держали пухлые папки, мельком оглядывали Майского и чуть морщились, заметив, что костюм на нем обтрепанный, а смазанные ваксой сапоги покрыты толстым слоем дорожной пыли. Никто не пробовал заговорить с ним, узнать, кто он, откуда и как попал сюда. Шаркающей походкой прошмыгнул знакомый старичок с козлиной бородкой, тот самый, что подсмеивался над молодым инженером во время доклада у Иноземцева. Александр обрадовался ему — хоть одно знакомое лицо! — хотел раскланяться, но старичок, словно не заметив инженера, поспешно хлопнул высокой дверью. «Я золото нашел! — хотелось крикнуть Майскому всем этим людям. — Понимаете? Золото! Много! А вы…» Он выкурил подряд три папиросы и немного успокоился. «Что я, в самом деле, не для них же искал. А все-таки обидно…» Наконец появился секретарь.

— Иннокентий Дмитриевич ждет вас, — странно высоким голосом произнес он, уставив немигающие глаза на геолога.

Иннокентий Дмитриевич? Майский наморщил лоб, стараясь вспомнить, кто это. Ах, да! Такое имя у Иноземцева, — управляющего треста, — его благодетеля. Стыдно забывать имена людей, проявляющих к тебе участие. Инженер повеселел: с Иноземцевым приятно поделиться радостью, он поймет, он тоже порадуется.

— Вот здесь, — пропищал секретарь, показывая белым пальцем на двустворчатую дверь. Александр постучал и услышал знакомый приветливый голос:

— Входите, входите.

В большие окна кабинета, затянутые прозрачной красивой тканью, вливались потоки света. Ковровая дорожка убегала от двери к массивному столу. В углу сейф, в простенках между окнами шкафы со стеклянными дверцами, набитые толстыми книгами в кожаных, тисненных золотом переплетах. У противоположной стены — витрина с образцами горных пород и рядом диван. Два кресла придвинуты к столу. Все это Майский разглядел сразу и остановил взгляд на хозяине кабинета: Иноземцев слегка развалился в кресле. Перед ним на столе высились кипы бумаг, лежало несколько книг с закладками, и среди них виднелся стакан в серебряном подстаканнике с бледным, почти не заваренным чаем и тарелочка с двумя кусочками темного хлеба. Иноземцев поднялся, протянул через стол руку. Пожимая эту руку, Майский почувствовал, что она холодная и мягкая, как тряпка.