Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Рассказы и повести

Через несколько минут вернулась комендантша с худенькой, маленькой женщиной лет тридцати пяти.

— Вот и хозяйка, — сказал заезжий.

— Здравствуйте, ребятки! — хозяйка говорила с нами так, словно мы были давнишними ее знакомыми. — Напоил теленка? — обратилась она к заезжему.

— Напоил.

— И на том спасибо. Вот она говорит: условия, — хозяйка задержала на комендантше ласковый взгляд смешливых серых глаз. — А я ей: ты, мол, доченька, ступай отдохни. За день-то закрутилась, поди! Поживут, не обидятся. Я им сейчас самовар вскипячу, молока у соседки выпрошу, чего там! Иди, доченька, иди, не беспокойся — будут условия!

—«Доченька!» — нахмурилась девушка. — Доченька доченькой, а этих товарищей ты мне, мать, обеспечь, понятно? А вы, — она подозрительно посмотрела на человека в кожаном пальто, который снова возился с примусом. — Вы бы хоть из вежливости предъявили документы.

Заезжий вынул из кармана красную книжицу. Комендантша прочла и, почтительно козырнув, отдала документ.

— Прошу прощенья, но порядок, сами понимаете…

— Понимаю, — сказал заезжий.

— Так вот, значит, товарищ майор, — обратилась девушка ко мне, — все, значит, будет в полном порядке. Я хозяйку информировала. А вы, может быть, пойдете ко мне? — комендантша как-то боком посмотрела на нашу спутницу, совсем юную и курносую девицу — она служила переводчицей в дивизии, куда мы направлялись.

Наша спутница отказалась: ей не хотелось отбиваться от компании.

— Все-таки мужчины, неловко, — сурово сказала комендантша.

— Мужчины? — девушка усмехнулась. — Как раз к мужчинам я и привыкла. Мне с ними легче.

Комендантша укоризненно покачала головой и, попросив меня в случае чего обращаться прямо к ней, — понятно? — пожелала спокойной ночи и ушла.

— Строга-а! — сказал заезжий. — Сколько ей лет?

Хозяйка, хлопотавшая около самовара, сказала, что комендантша лет двадцати, не больше, но что она — человек, как бы сказать, самостоятельный… Ничего кроме этого к биографии ушедшей девушки хозяйка прибавить не могла.

«Добрая хозяйка», — подумал я и вслух спросил:

— Часто к вам наезжают?

— Гости-то? А каждую ночь человек шесть бывает. Да все хорошие люди идут: тот одно починит, другой — другое, которые керосину оставят. Пожалуй, вздуть лампу-то? Темно стало.

— Не надоели вам гости? — поинтересовался я. — Стесняем, хлопот из-за нас…

— Господи! Или мы истуканы?! — хозяйка с недоумением посмотрела на меня. — Или мы не русской породы? Конечно, иной раз будто и невмоготу становится, да как же можно? Ведь мой муж, поди, тоже не одну ночь в чужих избах ночевал. И скучно без вас. Привычка, что ли?

— А где ваш муж? — подала голос наша девушка.

— Муж-то? Да вот он идет, мой накостыльник. Эко стучит! По всей деревне слышно.

Действительно, в сенях послышалось постукивание.

Услышав знакомый звук, теленок снова высунул морду из-за загородки и замычал, на этот раз благодушно.

Хозяйка открыла дверь, и в избу вошел высокий, худой мужчина на костылях.

— Славно ты бегаешь, Иван Андреевич, — сказал заезжий.

— Куда тебе, постукивает вовсю! — хозяйка взяла костыли из рук мужа, сняла с него пиджак, шапку. — Набегался, сядь.

Я подвинулся на лавке, давая место пришедшему. Однако прежде, чем сесть, хозяин проковылял к загородке и легонько щелкнул теленка в лоб.

— Поили? — спросил он.

— Поили, поили, садись! — крикнула хозяйка. — Гостей нам бог послал.

— А-а, ну, здорово, ребята! Закурим, что ли? — предложил хозяин.

— Мы закурили, и мне вдруг показалось, что я очень давно сижу в этой новой, еще пахнущей смолой избе, и что теленок с рыжеватенькой мордой и глупыми круглыми глазами, доверчиво лизавший мою руку, знает меня с первого дня своего рождения. Вспомнилось что-то далекое и милое: детство, родной дом, яблоневый отцовский сад…

— Да, такие-то они, дела, ребятки! Был Иван пулеметчиком, стал Иван хромым, — как бы продолжая начатый разговор, сказал хозяин и пересел поближе к заезжему, под лампу.

Я увидел молодое, чисто выбритое лицо, лоб и умные, печальные глаза.

— Почти готово, — с облегчением ответил заезжий. — Одну машину починю, завтра — за другую. С рассветом встанем, а? — он посмотрел на дремлющего водителя.

— Все равно не починим, — сонно ответил водитель.

Третий мой спутник, старший лейтенант, адъютант заместителя командира дивизии, молчаливый положительный молодой человек, рассматривал шашку в восточных ножнах с серебряной насечкой.