Михаил Соколов - Искры

— Я пришла, Илья Гаврилыч, вы велели, — робко сказала Ольга, войдя в контору, и тихо прикрыла за собой дверь.

Чургин красным карандашом наносил на план шахты данные о продвижении уступов за последнюю неделю. Не отрываясь, он пригласил ее садиться, весело спросил:

— Ну, как жизнь молодая? Скоро ли на твоей свадьбе пьяным напьюсь?

— Как жениха найдете, так и напьетесь, — присаживаясь на табурет, бойко ответила Ольга. — Только женихи нынче повелись такие, что и гостям ничего не останется, — все сами вылакают.

Чургин рассмеялся:

— Вылакают, говоришь? А мне одну чарку — и в стельку пьяный буду.

— Вы же не пьете.

— Нет, выпиваю.

— Ну, а если выпиваете, так я с женихом на водку не заработаю. При вашем росте… — она постеснялась договорить: «ведро водки надо», но по добродушному лицу Чургина видела, что он понял это, и ей стало неловко за свою шутку. «Вот дура, ляпнула, а теперь он что подумает?» — мысленно пожалела Ольга.

— Значит, ведро надо, по моему росту? Это ты зря.

— Да я не говорила так!

— Уж на чарку как-нибудь заработаешь. Кстати, тебе, кажется, штейгер хорошую работу и прибавку обещал? «Или так, болтает? Хотя такой… — Он свернул чертеж в трубочку, положил его в шкаф и, взяв со стола толстый карандаш, стал чинить его маленьким ножичком. — …такой негодяй зря обещать не станет, — проговорил Чургин, не глядя на Ольгу, — особенно девушкам… С мужчин он просто деньгами берет… Ты знала об этом?»

Ольга почувствовала, как по телу ее побежали мурашки, точно к нему кусок железа холодного приложили, потом ей стало жарко. Она опустила голову.

Круглая сирота, выросшая нянькой возле люльки с чужим ребенком и ведра с половой тряпкой, она пришла на шахту с единственным желанием заработать на кусок хлеба и как-нибудь дожить до такой спасительной поры, когда найдется хороший человек и она обретет свой семейный угол. Но и на шахте счастье не улыбалось: за сорок копеек она ежедневно перевозила шесть железнодорожных вагонов угля, и для того, чтобы купить теплую кофточку на зиму, должна была месяц жить впроголодь. А ей хотелось купить себе гетры, сделать хорошую юбку, кофточку, такую, как сделала Анна, — дорогую, из тонкого шелковистого батиста. Теперь она знала, какой ценой заплатила Анна за кофточку.

— Я никому не делала зла, — сказала Ольга тихо, — так почему же мне не дают спокойно заработать на несчастный кусок хлеба? Разве я виновата, что мне хочется есть?

Чургин вздернул брови, взглянул на карманные часы, потом ответил:

— Не то говоришь, Ольга. «Никому зла не делаю…» Ну и что же? Зла не делаешь, вагонетками ворочаешь не хуже мужика, богатства хозяину добываешь. А тебя вот возьмут да и прогонят с работы.

— Как это «прогонят»? — испуганно спросила Ольга. — За что?

Чургин убрал со стола бумаги, оделся и собрался уходить.

— За что прогонят, спрашиваешь? А так — за здорово живешь. Они ведь хозяева, а вас тыщи таких. Кого захотят, того и возьмут на работу… Пошли! А то сын спать ляжет. Ты видела моего сына? Герой! Красненький такой, маленький, как перчик. Никита. Красивое имя?

— Красивое, русское коренное. А вы дочку ожидали, Варя говорила.

— Это я так говорил, чтоб Варе нравилось, а в душе сына хоте-ел… — протяжно произнес Чургин, запирая контору.

Ольга усмехнулась. Странно было слышать от Чургина такие речи. В представлении всех он был такой суровый, грозный, а вот разговорился, точно после хорошей чарки. И она опять вспомнила о Мартынове: «Если бы Женька был такой. Счастливая Варя!» И Ольга не заметила, как у нее улеглась тревога, с которой она шла сюда, к старшему конторскому десятнику.

Они вышли на улицу. Кругом густела ночная темень. Дождь как будто немного унялся, но облака спустились ближе к земле и из них, как через сито, продолжало моросить.

Блуждая в темноте, где-то над шахтой, над поселком тревожно перекликались гуси.

Изредка возле шахтных построек вспыхивала чья-либо коптилка и сейчас же скрывалась.

— Темновато маленько… Не заблудимся, как думаешь, Ольга? — спросил Чургин.

Он шагал крупно и то и дело предупреждал:

— Лужа. Держись за мной.

— Неужели вы что-нибудь видите, Илья Гаврилыч?

— Ничего. Но пытаюсь.

Несколько минут они шли молча. Под ногами шумно чавкала грязь, струями брызгалась вода, обдавая одежду. Вдруг Чургин остановился, и Ольга головой коснулась его спины.

— Господин Чургин, кажется? — послышался голос штейгера.

Ольга вздрогнула и притаилась за спиной Чургина.