Петр Смычагин: Тихий гром. Книга третья

— Может, и связаны, — согласился Григорий. — Откуда ж берут они разные новости? Весь хутор позавчера с ума свели. Всех в город зовут и сказывают, будто бы новая власть Первого мая весь народ водкой бесплатно угощать собирается.

— Не потому ли ты прикатил? — засмеялся Василий. — Эт сколь же водки-то понадобится на весь мир? И кто платить станет?

— Для чего я прикатил, ты хорошо знаешь, а вот мужики хуторские собираются на готовенькое.

Этого разговора хватило им на половину пути, к тому же загустела темнота, и дорога совсем обезлюдела. Но с новостью этой Василий так и не согласился, поскольку не утаил бы ее Виктор Иванович. А он ничего такого не сказал. И приглашал не на бесплатную выпивку, а на митинг.

До станции доехали они спокойно и поезда ждали недолго. И, прощаясь, Григорий с тяжелым вздохом спросил:

— Может, напишешь, Нюра, как там, в Самаре-то, оглядишься? На хутор Лебедевский Григорию Леонтьеву Шлыкову, прямо в руки.

— Напишу, — посулилась Нюра, беря свой узелок. — Кате напишу непременно, только не сразу… Да еще добраться туда надо… Спасибо вам, добрые люди!

Не выспались в ту ночь ребята, потому как домой вернулись перед рассветом. На митинг звали с собой Катю, но не пошла она.

— Дайте хоть опомниться от всего. И вам бы лучше не ходить туда, а поехать бы всем в хутор. Соскучилась я обо всех! Ну, да уж коли Виктор Иванович приглашал, идите.

Народу на площади было множество, едва ли не больше, чем на памятном окопном митинге. Ораторы уже выступали, но слышно их было плохо. К тому же хотелось Виктора Ивановича встретить и доложить о поездке, да и в путаных речах ораторов помог бы он разобраться.

Но прежде чем они разыскали Данина, опять же на Чулковых сынков нарвались. Правда, те почему-то не остановились и разговаривать не захотели. Шныряя по толпе, братья задерживались то возле одного, то возле другого, что-то говорили и двигались дальше.

— Чего-то они тут изобретают опять, — насторожился Василий. Виктора Ивановича встретили с северной стороны толпы. Едва заметный ветерок доносил сюда слова выступающих.

— …Мы еще не успели укрепиться, жизнь не вернулась в нормальное мирное русло, мы не успели показать настоящей свободы и демократии, а большевики снова толкают народ в пропасть раздора…

— Хаим Сосновский выступает, издатель газеты, кадет, волк его задави, — говорил Виктор Иванович, слушая одним ухом оратора, а другим Василия, а взглядом впился куда-то в край толпы. — А вон, вон поглядите-ка, ребята! Вон тот господин в шляпе. Это ведь жандармский полковник Кучин так приоделся… И неспроста он тут прогуливается… И Мастаковы сыновья были в Солодянке — тоже не зря… Надо бы Федичу сказать… Вы здесь побудьте, а я попробую, пробраться туда, к центру.

— …Вы триста лет укрепляли свои позиции, — говорил уже кто-то другой, — вместе с царем укрепляли и теперь пытаетесь крепить их в том же духе. Здесь говорилось и о том, что-де не следует бояться дворян, не следует их оптом отталкивать от себя, потому что именно они первыми восстали против царя и вышли на Сенатскую площадь. Верно. Вышли. Но ничего не добились и пострадали. Это не революция, когда кучка патриотов выходит на Сенатскую площадь и требует свободы простому народу. Революция — это, когда идеи ее поселяются глубоко в душе каждого обиженного самодержавием, когда эти идеи становятся достоянием всех простых людей, даже в самых глухих местах! Идеи большевиков близки и понятны простому народу. Мы требуем национализации всех земель. Пусть землей владеют те, кто на ней работает! Мы требуем немедленно положить конец этой разбойничьей, грабительской войне, ибо напрасно льется кровь и никакого победного конца в ней не будет. Только передача всей власти Совету крестьянских, казачьих и мусульманских депутатов даст возможность решить эти вопросы в интересах народа. Да здравствует власть Советов!

Послышались аплодисменты, крики «ура». На трибуне появился новый оратор. Виднелась только его открытая лысая голова. Не успел он произнести и нескольких слов, как со стороны горсада загудел тревожный набат с церковной колокольни. Народ на площади, задвигался, заходил волнами. В одном конце кричали: «Винные склады горят!» В другом: «Винные склады грабят!»

Толпы, людей бросились на тревожный зов набата. Но казачьи сотни, бывшие на митинге в полном вооружении и на конях, обогнали пеших и унеслись вперед. Митинг прекратился. Уносимые толпой в сторону набата бежали и Василий с Григорием. В этом скопище людей, в поднятой тысячами ног пыли солнце казалось затуманенным, было жарко и нечем дышать.