Наталья Парыгина - Двадцать лет

Недалеко от деревни, на склоне горы, в березняке, стоят три палатки геологов. В самой большой живет начальник отряда Зося Михайловна и студентка-практикантка Катя. Другую занимают Костя с Андреем. В третьей палатке никто не живет, это — кухня и склад. Там хранятся продукты, посуда и стоят ящики с образцами, а в дождливую погоду палатка превращается также в столовую.

Геологи живут на берегу Урала уже десять дней. Каждое утро трое отправляются в маршрут, а четвертый остается дежурить и варить полевую кашу с мясными консервами.

Но за ужином Зося Михайловна вдруг объявила на завтра выходной.

— Что, будет дождь? — спросил Костя и посмотрел на небо.

Зося Михайловна жадно дорожила временем, она даже привезла с собой в экспедицию будильник, который на ночь ставила возле дежурного, и в маршруте жалела потратить каких-нибудь полчаса на то, чтоб поесть земляники. А тут — целый выходной. Странно…

— Дождя не будет, — сказала Зося Михайловна. — Можете целый день загорать и купаться. Только с утра приведите в порядок неразобранные образцы.

— А вы? — спросил Костя. — Не пойдете купаться?

— Нет. — Зося Михайловна как будто немного смутилась. — Мне надо тут… отлучиться… уехать.

Костя с Андреем переглянулись: так вот почему выходной. Любопытно, куда это ей занадобилось.

— Образцы мы разберем сегодня, — заявил Андрей. — У костра.

И сразу после ужина Андрей с Костей занялись образцами, а потом, перемыв посуду, к ним присоединилась и Катя. А Зося Михайловна вынесла из кухонной палатки плоский походный утюжок и поставила его возле самого костра на попа, сняв при этом деревянную ручку, чтоб не обгорела.

— Подготовка к маршруту номер икс, — тихонько съязвил Костя, когда Зося Михайловна отошла.

— Неужели — роман? — сказал Андрей.

— Перестаньте судачить, — оборвала их Катя. — Вечно ты неразборчиво пишешь, Костя. Ну, что ты тут нацарапал?

— Тебе по твоему возрасту пора завести очки, — сказал Костя.

Уже совсем стемнело. Стволы берез смутно белели в ночном мраке, а кроны их сливались в одну сплошную черную массу. Листья тихо шелестели, потрескивал костер да изредка вскрикивала во тьме какая-то ночная птица.

Зося Михайловна зажгла свечку, покапала на край стола стеарину и прикрепила ее. Расстелила одеяло. Аккуратно расправила на нем синее с белыми цветочками легкое платье. И пошла к костру за утюгом.

У костра она, однако, задержалась. Отложила в сторону съемную деревянную ручку утюга и принялась сама возиться с образцами: четким и аккуратным почерком заполняла этикетки и так бережно завертывала в бумагу кусочки горных пород, словно каждый камешек представлял собою безмерную ценность.

— Утюг перегреется, Зося Михайловна, — сказала Катя.

— Отодвинь его. Да сходи, пожалуйста, погаси свечку.

В эту ночь Зося Михайловна легла спать позже всех. Будильник поставила возле себя и прикрыла платком, чтоб звенел приглушенно. Но Катя все-таки услышала звон будильника. Вставать она не стала, только с любопытством следила за Зосей Михайловной из своего спального мешка.

Ничего интересного, впрочем, она не заметила. Зося Михайловна взяла мыло, перекинула через плечо полотенце и отправилась на Урал купаться. Катя закрыла глаза и попыталась опять заснуть.

Но что-то больше не спалось. Катя выбралась из стеганого мешка, натянула сарафан и вышла из палатки.

Над рекой клубился густой туман. Он расползался по всему лугу, до самой горы, почти вплотную подступал к палаткам. Катя разожгла костер и повесила на таган чайник.

Мальчишки спали. Оба они были засони, могли, наверно, спать целые сутки, если не разбудить. Сегодня по случаю выходного их не стали тревожить, Катя и Зося Михайловна сели пить чай вдвоем.

— Я, может быть, вернусь поздно, — сказала Зося Михайловна. — Вы надолго не покидайте лагерь. Если пойдете в кино или на танцы — пусть один останется.

— Андрей останется, — решила Катя. — Он танцы не любит. А вы далеко?

— Не очень. Но все-таки далеко…

Зося Михайловна надела свое наглаженное платье с белыми цветочками и тщательно расчесала густые, вьющиеся, с редкими сединками волосы. Катя искоса следила за нею. Сейчас, в легком платье и в туфлях на тонких каблучках, Зося Михайловна, казалось, помолодела. Большие серые глаза непривычным оживлением светились на бледном лице.

— Ну, я пошла, Катя…

Она посмотрела на Катю и как будто еще что-то хотела добавить, но не добавила, двинулась прочь по тропинке, помахивая белой сумочкой. Зося Михайловна была худенькая и шла легко и прямо, только тонкие каблучки чуть вязли в земле. Катя смотрела ей вслед, пока она не скрылась за березами.