Николай Кочин - Девки

А пирогов здесь не пекут, ходят с зонтами в жаркую погоду, водки пьют много, но не валяются.

Народу в городе много, но они друг дружке не мешают. Услышала я, что Марюха Ваньку бросила. Приветствую. Довольно мужская сила над нами потешилась, довольно похаяли нас, давили да тиранили. Девка в мусоре не валяется, для нее теперь тоже лазы есть. Отошла парням лафа. Они должны бы девкам идеологические установки давать, а они первые зачинщики озорства. Все причины, конечно, — старое право. Через него мужскому полу власть над бабой царем дадена — отцу над дочерью, мужу над женой, свекру над невесткой. Советская власть это право порушила, но мужской пол это скрывает и тормозит наше развитие. Старая, конечно, заквасочка! Пора встать нам на ноги, протереть глаза. Если дуракам волю дать, они и умных со свету сживут. И если мы примемся врага гвоздить, гору своротим. Не подчиняйтесь предрассудкам темной массы, надейтесь на рабочих, они вам помогут. И в культурной революции при случае на меня опирайтесь.

Еще раз будьте счастливы.

Парасковья Козлова».

Девки были взволнованы и с восторгом повторяли:

— Член бюро. Член профсоюза. А на селе над ней только потешались. Ну, Парунька в гору пошла, но еще больше достигнет.

И начался у девок разговор лютый — про то, с каких это пор и по какому случаю на бабу хомут надет.

Каждая по-разному об этом говорила.

Дуся решила так: надет на бабу хомут по вине ее же бабьего прилипчивого сердца. При сердце влюбчивом да размывчивом любой супостат — царь бабе и бог, и выходило, что от хорошего сердца плохая приключилась бабе жизнь.

Поля думала иначе. Женихов она ждала уже десять лет, а в доме отца была седьмая — не веселая это дорога! И вот говорила она: всему виною девья доля — ждать жениха в артелях сидючи, а не самой его засватывать. Обречена девка выжидать, попуская на себя всякую обиду и издевку, а все из опаски, чтобы не прослыть гордячкой, вертячкой, непокорницей. Так притворщицами и растут девки, в притворстве силу замораживают и привыкают мужскому полу власть свою сдавать.

Потом стала говорить Марья. Сперва она поперечила первой подруге: хорошее сердце у мужского пола тоже не редкость — хорошее сердце не резон, а для общей жизни подспорье. Поперечила и Поле: не резон тоже и скромность девичья. Бывают парни и умом, и силой, и смелостью ниже бабы, а все-таки в конце концов над бабой верховодят. Вся причина этому — именно писаный закон. Парунька права.

Все говаривали разно, и ни одна другую не считала правой.

Девки написали подруге ответ.

«Милая наша подруженька, — писали девки, — мы сумлеваемся о тебе, из-за какого обстоятельства не было от тебя ни слуху, ни духу. Теперича насчет нужды пропишем. Ходили слухи, что ты пропадущая, а еще ходили слухи, будто ты на комиссара экзамен сдала. Выдвигайся, вперед и выше.

Остаемся живы и здоровы и того же тебе желаем и сообщаем тебе вторично: не забывай старых подруг, подсобляй нам, ежели доведется до тебя в нужде коснуться, теперича наше положение безвыходное. Под нами, сама знаешь, пять артелей молоденьких, куда мы растем ровно пешки какие. Парни считают нас перестарками и только над нами насмехаются. Санька теперь не пастух, он избач [102] Избач — деревенский культработник, руководящий работой избы читальни. при Анныче. А Пропадева выгнали из сельсовета за пьянку. Лоб широк, а мозгу мало. Всем заворачивает Семен. А Шарипа в ликбезе.

Анку выдали за Микешку, расходы на стол двадцать пять, чесанки [103] Чёсанки — тонкие и мягкие валенки из чесаной шерсти. с калошами невесте, пальто осеннее, самогонка ихняя. Дуся учится на пункте у новой учительши, отец не знает, а узнает — скажет: «Ходишь с карандашом, какой писарь проявился». И хочет поступать в комсомольцы, а мать ругается, не пущает ее в ячейку и заставляет молиться, ровно беспартийную какую, не разбираясь, что религия опиюм для народа.

На селе теперь пыль столбом, не поймешь, что и деется. Мужики говорят, лучшую землю артельщикам вырезали, а эти говорят: вы шкурники и всяко. Марюха все пожертвовала артели. На селе сорят молву — у ней в голове винта, говорят, не хватает, вот и пожертвовала. Бабьи увертки.

Еще раз тебе земляной поклон от подруженек: от Марюхи, от Настюхи, от Дуси, от Поли, от Зои да от Устиньи, от нашей хозяюшки».

Только успели девки закончить письмо, как в сенях кто-то затопал.

Девки насторожились.

Медленно открылась дверь, и так же нарочито замедленно перешагнул порог парень, присел в кути. За ним, после минутного промежутка, то же самое проделал второй, потом — третий, и так следующий, до двадцатого.