Ян Винецкий - Отчий дом

Этот журнал был историей самовольных отлучек, драк и всякого рода иных прегрешений кадетов. Офицеры-воспитатели, и особенно «Тромбон», любили на вечерних поверках читать его прескучные записи, ища в них объяснения новым проделкам неспокойных питомцев корпуса. Вот почему кадеты прозвали сию печальную летопись «Катехизисом».

Петя Нестеров облачился в поповскую ризу, сделанную из бумаги, и, раскачивая в одной руке кадило из стакана от артиллерийского снаряда, а в другой держа большой медный крест, пошел за гробом, который понесли четыре дюжих кадета.

Все выпускники двинулись следом. Процессия направилась в рекреционный зал.

Петя закатил под лоб глаза и с уморительной степенностью нараспев затянул молитву:

— …Со святыми упоко-ой, души раб твои-их — Химии Прескучной, Арифметики Презлющей, Французского Пренеприятного-о… идеже несть ни болезни, ни печали, ни маршировки, ни отсидки в карцере, ни розги, ни воздыхание, но жизнь бесконечная-а… Яко земля еси и в землю отъидеши, аможе вси человецы пойдем, надгробное рыдание творяще песнь: Аллилуйя!

После отпевания Петя сбросил с себя ризу, отшвырнул кадильницу и, поднявшись на стол, запел «Звериаду» — традиционный гимн ошалевших от радости выпускников-кадетов:

Кадеты подхватили припев:

Вина, конечно, не было. Его заменяло возбужденное мальчишечье воображенье. Громкое пение и шум разносились по всем этажам корпуса.

Штабс-капитан Львов бегал без мундира по дежурной комнате: он не смел в таком виде показаться перед кадетами. Петя обнял Данилку и продолжал:

И снова сотня молодых глоток подхватила:

Торжественный акт по случаю выпуска кадетов старшего класса окончился рано: шла война и увеселения были не в моде. Петя помнил, как в конце января все газеты облетела телеграмма командира крейсера «Варяг» капитана первого ранга Руднева:

«Крейсер „Варяг“ и канонерская лодка „Кореец“ выдержали бой с эскадрой из шести больших крейсеров и восьми миноносцев. Крейсер „Варяг“, лишенный возможности продолжать бой, вернулся соединенно с „Корейцем“ на рейд Чемульпо. Свезя команды на иностранные крейсеры, пустили свои суда ко дну, чтобы не дать японцам.

На „Варяге“ убиты: мичман граф Нирод и тридцать три матроса, контужен в голову командир, ранены мичманы: Губонин — тяжело, Лабода и Балк — легко, семьдесят матросов — тяжело, много — легко.

Доношу о беззаветной храбрости и отменном исполнении долга офицеров и команд».

Все кадеты заучили эту телеграмму, как стихи. А через два дня началась война с Японией. Петя не сомневался в ее исходе: подвиг «Варяга» был знамением грядущей победы.

Кто-то пустил слух, что если в корпусе найдутся добровольцы, их пошлют на театр военных действий.

Посыпались рапорты. Начитавшись реляций о подвигах, один кадет четвертого класса тайком сел на поезд, следовавший на Дальний Восток, предварительно захватив с собой мешок сухарей и пистолет, выкраденный у старшего брата — артиллерийского поручика.

Кадета сняли с поезда и вернули в корпус. Беглец Алеша Сапожков получил десять суток ареста, а однокашники вдобавок дали ему прозвище: «Сапожков-Маньчжурский».

Перед пасхой случилось прочитать Пете о том, что «Тридцать первого марта, перестраиваясь на рейде Артура тихим ходом в боевой порядок и находясь впереди, броненосец „Петропавловск“ был взорван.

В 9 часов 43 минуты в носовой части правого борта броненосца раздался взрыв. Затем последовал второй взрыв под мостиком, более сильный, с густым высоким столбом желто-зеленого дыма.

Броненосец, зарываясь носом в воду, накренился на правый борт, корма его приподнялась, оголив работавший в воздухе левый винт. Адмирал Макаров лежал в крови ничком. Люди скользили по борту, бросаясь в воду.

Весь объятый пламенем, „Петропавловск“ через две минуты затонул. Вместе с адмиралом Макаровым погиб и художник Верещагин. Великий князь Кирилл Владимирович спасен, получил легкую рану».