Валерий Ваганов: На взлетной полосе

— Говоров, к телефону, междугородная! — донеслось из табельной. Лешка выключил станок и торопливо вытер руки.

Из трубки слышалось потрескивание, шорохи, чьи-то далекие голоса.

— Слушаю.

— Леша, это ты? Рогов говорит, здравствуй. Значит, так. В общем, все улажено. Подтверждения заявки пока нет, но ты не беспокойся. Как нога?..

От радостного озноба у Лешки перехватило голос, и он ответил не сразу.

— Х-х-хорошо.

— Отлично. Придут документы, я сразу дам телеграмму Договорились. Тренируешься?

— К финалу готовимся, Виктор Егорович.

Лешка справился с волнением и начал рассказывать по порядку. Рогов слушал не перебивая. Потом спросил:

— Ребята знают?

— Нет еще.

— Не говори раньше времени. В таком деле… понимаешь… Пойдут разговоры.

— В финале сыграть успею?

— Должен успеть. Пока там развернутся в федерации… — голос Рогова, на минуту сникший, снова зазвучал с прежней энергией. — Значит, договорились! Жди телеграмму и собирай вещички. И ногу, ногу береги! Все!

— Постараюсь, — сказал Лешка и положил трубку. Кружилась голова.

— С кем это ты разговаривал? — Рыжая табельщица Лидка прищурила нагловатые зеленые глаза.

— А-а-а, так, знакомый из города…

— И ты туда собираешься? Знаю, знаю. Надо будет нашим рассказать, — деловито заключила она.

— Выдумала тоже, — Лешка подошел к двери. Улыбнулся, покачал головой. Знал, что нравится Лидке, был спокоен, но ее упрямство каждый раз удивляло.

Он вернулся к станку, включил. В блестящих изгибах стружки отражалось солнце, бившее в широкие цеховые пролеты. И остаток рабочего дня прошел незаметно, на одном дыхании, и когда низко загудел гудок, Лешка не поверил, долго смотрел на часы.

Завод лежал в узкой вытянутой долине, наискосок разрезанной железнодорожным полотном. Дорога к поселку петляла лесом, огибая густые заросли ельника. Нагретая за долгий день хвоя пахла приторно и дурманяще.

У поворота Лешку догнала Галка.

— А я думала, ты опять на мотороллере укатил с Олегом этим…

— Чем тебе он не нравится? — спросил Лешка, подстраиваясь под Галкины шаги.

— Подумаешь… «Тула двести»…

— Я про Олега.

— Много воображает. Вчера в столовой со мной даже не поздоровался…

— Может, не заметил просто? — Лешка улыбнулся.

— Прошел как мимо пустого места. Я даже рот раскрыла… Да, сегодня новый фильм… Пойдем?

Рассказывая, Галка вертела головой направо и налево, так, что клипсы прыгали в разные стороны, улыбалась подружкам, а укороченная юбка только чуть-чуть прикрывала ободранные коленки. Но иногда она становилась другой, похожей на первую только внешне, тихая, затаенная, и глаза поблескивали недоверчиво.

— Может, все-таки сходим в кино?

— У меня тренировка.

— На последний сеанс, — канючила Галка.

— Перебьешься. Потерпи до воскресенья.

Дорожка сделала последний поворот, и из-за сосен показался поселок. Белые пятиэтажные дома рядами поднимались в гору, заслоняя синий горизонт. Простились на перекрестке.

— Привет родителям, — сказал Лешка, легонько подталкивая Галку в плечо, потому что какие там нежности, если мимо проходят парни из его, Лешкиного, цеха.

— Привет, — обиженно протянула Галка и показала ему язык.

Лешка поднялся на площадку, открыл дверь. Дома были все. Николай Никифорович сидел во главе стола и оглядывал семейство.

— Задерживаешься? — спросил отец, зачерпывая первую ложку. Невысокий, приземистый, плотный, он походил на гриб-боровичок.

— Стружки целый воз, пока выгреб, — пробормотал Лешка.

— Понятно. Ты в техникум поступать собираешься?

— Собираюсь.

— Что-то не видно твоей подготовки.

Десятилетний Севка решил помочь старшему брату.

— Он вчера занимался, я сам видел.

— Помолчи, Всеволод, — отец повернулся к Лешке. — Экзамены в августе?

— В августе.

За столом стало тихо. Лешка хотел сказать, что сейчас готовиться некогда, пообещать, что потом наверстает, но вспомнил, как не любит отец футбол, и налег на борщ.

А началось это шесть лет назад. Лешка пришел на заводской стадион, где поле еще было едва отмечено колышками, без трибун, без раздевалок. Пришел записываться. Но тренер Гера Локотков его не принял.

— Футбол — игра атлетическая, — заявил Гера, легонько похлопывая Лешку по спине. — Сломают тебя, а мне отвечать.