Максуд Ибрагимбеков: Запах жизни

— Я тебе послезавтра, в понедельник, скажу, согласен я или нет, — серьезно сказал Энвер.

Джавадов посмотрел на Энвера.

— Никак не пойму, что с тобой происходит с позавчерашнего дня, — сказал он, — не хочешь говорить, ну да ладно, бог с тобой.

— В понедельник скажу... И если решим ехать, то сперва на один день... или на два заглянем в пещеру Разина.

— Куда? — сказал Джавадов и рассмеялся. — Стареем мы с тобой... А ты знаешь, скажу тебе откровенно... Я уже столько лет мечтал поехать и пожить у моря. И чтобы только моя семья и твоя... и больше никого...

Энвер и без этого знал, что у Джавадова, кроме него, друзей нет, по крайней мере таких, которых ему хотелось бы видеть...

В понедельник он приехал в поликлинику рано. На работу он позвонил из дому и сказал, что опоздает на полтора часа. Сперва он зашел в лабораторию и взял листки с результатами анализов, до него точно такие же листки взял какой-то полный человек с темными набрякшими кругами под глазами. Человек бегло просмотрел листки и весело спросил:

— Почки-то мои на месте еще?

— На месте, — серьезно сказала женщина-врач с тонким красивым лицом, на котором совершенно лишними выглядели очки в мужской роговой оправе. Энвер заметил, что она посмотрела вслед этому человеку очень озабоченным взглядом. Он ничего не стал спрашивать, просто взял листки с анализами и поднялся, как и два дня назад, по мраморной лестнице с начищенными металлическими поручнями на второй этаж с пальмами. Он прошел в регистратуру, и давешняя хорошенькая сестра, узнав Энвера, раньше чем он назвал свою фамилию, сказала, что его карточка в кабинете у его лечащего врача.

— Сегодня доктор Гасанов работает, — сказала она.

— Да, — рассеянно отозвался Энвер, — но я же не к Гасанову...

— А, простите, — сказала сестра, — это не вы его спрашивали... Но все равно, сегодня приемный день доктора Гасанова.

Энвер вошел в кабинет, и там действительно находился другой врач. Он, узнав фамилию Энвера, взял его карточку и, как показалось Энверу, небрежно полистал ее. Потом задумчиво посмотрел на Энвера. Под его изучающим взлядом, в котором мелькали, Энвер был уверен в том, что не ошибся, насмешливые искорки, ему стало не по себе. Он протянул врачу листки, тот взял их и, не глядя, положил на стол.

— Ходили в онкологический? — спросил он.

— Нет, — сказал Энвер. — Кабинет был закрыт.

— А, верно, — сказал врач. — В карточке было бы отмечено посещение... Ну, ничего не поделаешь, придется вам подвергнуться осмотру во второй раз, и не в онкологическом, а опять же в этом кабинете...

— Можете одеться!

Он что-то писал, а Энвер в это время одевался за ширмой.

— Вам не надо ходить в онкологический, — сказал врач, не поднимая головы, — у вас отложение солей на позвоночных костях; в самой ранней стадии, несколько отягощенное воспалением нерва... Это самая ранняя стадия и поэтому трудноопределимая. Лечение простое, побольше двигаться, массаж, еще кое-что, я здесь вам выписал...

— А почему доктор Набиев послал меня в онкологический?..

— Какой доктор Набиев?

Энвер и потом не мог объяснить себе, почему он подумал, что фамилия врача Набиев.

— От желания не ошибиться, — небрежно сказал врач. — Доктор Пашаев — врач с большим опытом и большим стажем... Человеческий организм — механизм достаточно сложный. А ошибиться может каждый... Даже поговорка какая-то есть на этот счет.

— Есть, — сказал Энвер, — семь раз отмерь и так далее... Доктор, — спросил Энвер, — его вдруг осенило, — но товарища Пашаева послали ведь на курсы усовершенствования? Послали?.. Удалось?

— Да, — с удовольствием, Энвер знал, что тот говорит-с удовольствием, хоть в голосе этого не чувствовалось, ответил врач. — Доктор Пашаев с сегодняшнего дня на курсах усовершенствования.

Он вышел из поликлиники и медленно побрел по улице. С ним здоровались, и он машинально отвечал, а мыслями он был далеко. Он перешел улицу по подземному переходу и никак не мог вспомнить, проходил ли он по этому переходу раньше, и так и не вспомнил. Он шел по бульвару и остановился перед каким-то удивительным аттракционом: две коляски с детьми на вращающемся круге движутся навстречу друг другу и, когда должны вот-вот столкнуться, благополучно расходятся под восхищенный визг ребятишек. Он постоял на самом берегу и поглядел, как состязаются гребцы на каноэ и байдарках, он шел я видел на каждом шагу что-то новое и радостное, и новым и радостным находил все — и потрескавшийся асфальт, которого он раньше не замечал, и парашютную вышку, к которой привык, и легкий ветерок, и солнце, о которых он твердо знал, что они есть и будут всегда, но запах которых он почувствовал только сегодня, впервые за много лет... Он шел и чувствовал себя человеком, оправившимся от долгой изнурительной болезни.