Всеволод Иванов - Кремль. У

Успокаивая себя столь воинственно, Вс. Иванов, однако, никак «не воевал», а принимался за новые варианты отвергнутых романов.

Он, как правило, писал очень много вариантов. Так не законченный им роман «Сокровища Александра Македонского» имеет около десятка вариантов, в которых при единстве замысла меняется место действия и возникают новые персонажи.

«Кремль» тоже имеет много вариантов. Комиссия по литературному наследству Вс. Иванова единогласно приняла решение предлагать для печати тот вариант, который, по ее мнению, наиболее закончен. Среди вариантов «Кремля» один доведен до конца, он и предлагался для печати (целых 17 лет редколлегии журналов и директора книжных издательств вновь отвергали этот роман).

Наконец, в 1981 году он был опубликован в издательстве «Художественная литература» с большими сокращениями (которые в данном издании восстановлены) и тиражом 5000 экземпляров.

Роман не попал ни в магазины, ни в библиотеки.

Роману было придано определение «Ужгинский» (дабы не спутали с «Московским», ибо место действия романа — вымышленный автором город Ужга, стоящий на реке такого же наименования, где имеется свой кремль).

В романе два равно представленных мира — «Кремль» — «Мануфактуры», но для названия взят первый. Выбор названия подтверждает, что содержание романа Вс. Иванов не ограничивал противопоставлением двух «миров» — оно значительно шире. Он писал о непрерываемости культурного движения русской жизни, о ценности исторического опыта, без которого невозможно подлинное движение вперед, об эстетическом и нравственном смысле, заключенном в искусстве. «В Кремле — прекрасном создании русских мастеров эпохи Ивана III — воплотилась красота высокая, очистительная, красота духовная, вечная. Она противостоит тесноте и грязи фабричного поселка на другой стороне реки. И еще шире — лишенной духовности жизни людей, погруженных в мир суеты и борьбы мелких страстишек. Именно в культурном значении и сила «Уверенной в себе красоты…».

Из отвергнутого, лежавшего в столе романа «Кремль» Всеволод черпал идеи и сюжеты для других произведений этого периода. Например, рассказ 1927 года «Счастье епископа Валентина» (вошел в книгу «Тайное тайных») или рассказ 1931 года — «Б. М. Маников и его работник Гриша» явно взяты из «Кремля».

В «Кремле» воплощены идеи, глубоко волновавшие Всеволода, поистине выстраданные им, но одновременно эта книга насыщена живой современностью второй половины 20-х годов (общественной и литературной). Некоторые высказывания персонажей романа напрямую соотносятся с литературными спорами той поры.

Что же это за роман и почему он так был неугоден советским издателям.

Роман с современной точки зрения уже стал историческим. В нем описывается нэп. Вымышленный автором город, разделенный рекой Ужгой на два противоборствующих лагеря, которые — как тот, так и другой — не лишены роковых недостатков.

По одну сторону реки — старинный кремль с множеством церквей, где кучка людей, спекулирующих на вульгарно трактуемом ими православии, пытается издать Библию на русском языке. Организовано «Православное общество», которое скорее напоминает хлыстовскую секту со своей Богородицей — Агафьей. Невежественная девушка, вознесенная на пьедестал невежественными людьми, упивается своим владычеством над умами, а главным образом над вожделениями мужчин, ссорящихся между собой за возможность обладать ею.

Противостоит «церковникам» противоположный берег, где находятся «Мануфактуры» (так назывались в начале века ткацкие фабрики), где стараются строить новую жизнь, столь же вульгарно ее понимая, как «церковники» религию.

Настоящими героями новой жизни становятся ткачиха Зинаида, ушедшая от мужа, «крепкая» семья которого продолжает жить по домостроевским правилам, и Вавилов, проходящий многие ступени самовоспитания и поднимающийся с самых низов бродяжничества до осознания необходимости удовлетворения культурных потребностей рабочих.

Интеллигенты в «Кремле» все даны иронически. Длинные их монологи отражают тогдашний литературный процесс — споры о пролетарской культуре, гонения на попутчиков, дискуссии о соотношении сознательного и бессознательного в искусстве и т. п.

Но «новым» людям, в особенности это показательно на примере Вавилова, не хватает образования, и они иногда ведут себя не менее варварски, чем их противники «церковники», посягая на разрушение православной веры и храмов.